— Мистер О’Коннор, я на три дня отстраняю вашего сына от школы за драку, — сказал он. — Он получит неудовлетворительные оценки по всем предметам за эти дни. Я решил, что вы должны знать это, чтобы как следует наказать его.
— Спасибо, — с улыбкой ответил отец и повернулся ко мне: — Что случилось?
Я посмотрел на мальчишку.
— Он затолкал меня в угол, отобрал деньги на ланч и начал пинать меня.
— Это неправда, — промямлил мальчишка.
Я указал на его правый передний карман:
— Два доллара.
— Это правда? — спросил директор. — Ты забрал у него два доллара?
— Нет! — взвизгнул мальчишка.
— Ты покажешь, что лежит у тебя в кармане, сынок? — спросил директор.
— Но вы же не думаете… — вмешался его отец.
Директор подождал, пока мальчишка не выложил на стол две мятые долларовые бумажки.
— Вы оба отстранены от занятий, — сказал он. — Я не потерплю такого поведения в школе. Все ясно?
Отец положил руку мне на плечо и повернулся к отцу мальчишки:
— Позвольте объяснить: если это повторится, то мой сын набросится на вашего, как бешеная обезьяна. Более того, он сделает это с моего разрешения.
Директор начал было возражать, но отец поднял руку.
— Теперь, поскольку его на несколько дней отстранили от школы, мы собираемся съесть чизбургер и отведать мороженого, а потом отравимся на рыбалку. Возможно, даже сходим в кино. Это ясно?
Он легким толчком направил меня к выходу.
— И вы называете себя богобоязненным человеком! — вслед ему крикнул директор. — Проповедником!
Отец повернулся и кивнул:
— Вот именно. Но я никогда не использовал слово «тряпка» вместе с этим определением.
Съев половину второго чизбургера, я посмотрел на отца:
— Папа?
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Ты поэтому дал мне то кольцо?
— Да. — Он подцепил вилкой маринованный огурчик.
Я кивнул и посмотрел на кольцо.
— Папа?
Отец отхлебнул корневого пива[42].
— Да?
— Спасибо тебе.
Когда мне исполнилось девять лет, я привык к тому, что светловолосый парень и его друзья регулярно появляются на отцовских службах. Я не знал, видят ли их другие люди, но никто не упоминал о них, а мне не хотелось выглядеть дураком, если я начну болтать о своих видениях. Я решил, что они похожи на радугу: ее тоже можно видеть не каждый день, и только под правильным углом.
Однажды вечером после службы отец обнаружил меня сидящим за пианино. Я уставился в пространство прямо перед собой.
— Пора в постель, большой парень, — сказал он.
— Что мне делать с блондином? — Я указал пальцем перед собой.
— Он вернулся, да?
Я кивнул:
— Он никогда не уходит.
— Он приходит послушать тебя. — Отец постучал себя по уху.