Почти восемь лет я изнывал под властью этой ужасной женщины с ее желтыми зубами, глазами-бусинками и линейкой, которой она постоянно хлопала меня по рукам. Но это были лучшие уроки, которые преподал мне отец. Если бы я сегодня встретился с этой женщиной на улице, то поцеловал бы ее в губы.
Вторым подарком отца на юбилей была гитара. Он понимал, что я уже довольно давно играю на гитаре и вошел во вкус. Это не было мимолетным увлечением. Проблема заключалась в том, что для меня Джимми стал эталоном, когда я сравнивал этот инструмент с другими гитарами.
На гитаре, подаренной отцом, были натянуты нейлоновые струны, поэтому когда он вручал ее мне, то, должно быть, заметил мое беспокойство.
— У гитар, как и у людей, есть свой голос, — поспешно объяснил он. — Если правильно играть, то нейлоновые струны могут звучать более выразительно, чем стальные. Более эмоционально. Знаю, ты любишь Джимми, но у тебя слишком широкий диапазон для моей гитары, а эта как раз подойдет.
Я изучил гитару. Корпус был поменьше, так что ее было легче держать, но гриф был шире, а струны толще тех, к которым я привык. Нечто вроде компромисса. Я пробежался пальцами по струнам и попытался скрыть душевную боль от того, что он не стал дарить мне Джимми. Но играя на этой гитаре, я понял, о чем говорил отец. Мне не нужно было прикладывать столько усилий, чтобы извлечь такой же глубокий звук, что было явным преимуществом, принимая во внимание длину и силу моих пальцев. Я назвал гитару Коротышкой.
Половое созревание привело к определенным изменениям в моем голосе. Большинство из них выглядели вполне благоприятно. Я мог лучше контролировать свой голос, петь громче и мощнее, при этом странным образом сохранив способность брать высокие ноты и расширив способность извлекать более низкие. Обратите внимание: я сказал более низкие, а не низкие. Мой голос был выше, чем у отца. За следующие два года отец и Биг-Биг возложили на меня большую часть ответственности за музыкальное сопровождение. Я обрел собственную популярность, и число слушателей заметно увеличилось. Довольно скоро люди стали приходить больше для того, чтобы послушать меня, а не отца. И, хотя отец старался защитить меня от этого знания, я все понимал.
И это не всегда было хорошо.
Наш график оставался неизменным. В зависимости от расстояния, мы выезжали в четверг или в пятницу утром и возвращались домой вечером в воскресенье или утром в понедельник. И раз в два месяца мы уезжали на целую неделю или на десять дней. Я привык к дороге, и в Юте, Вайоминге, Небраске, Канзасе, Техасе, Нью-Мексико и Колорадо осталось мало мест, которых я не видел. Хотя отец знал, куда он направляется, и мог добраться туда с закрытыми глазами, он предоставил мне право быть штурманом. Это означало, что я научился читать карты и постоянно занимался этим во время наших переездов. Это доводило мою учительницу по географии до белого каления, потому что я отсутствовал на уроках большую часть первой четверти и все равно получал высшие баллы по этому предмету. Она еще больше оскорбилась, когда я правильно ответил на все экзаменационные вопросы, включая два дополнительных.