Риггс наблюдал за мной с немым изумлением. Он не был назойлив, но заинтересовался, поэтому я время от времени задавал ему вопросы. Как выяснилось, он несколько лет проработал студийным музыкантом и имел специфические знания, которых мне недоставало.
Однажды он вручил мне «Мартин», отрегулированный для клиента, и постучал по записной книжке у меня за спиной:
— Сыграешь что-нибудь?
Я исполнил несколько музыкальных фраз, спел куплет и припев. Не слишком много.
Он ничего не сказал и отошел в сторону. Через два часа, когда мы закрывались, он положил руку мне на плечо.
— Не держи все это в себе, — сказал он и потрепал меня по голове. — Я не собираюсь на тебя давить; думаю, ты сам расскажешь, если захочешь. Но в Нэшвилле есть два вида людей. Те, кто хочет что-то получить, и те, кто хочет что-то дать.
Он указал на «Мартин», висевший на стене:
— Эта вещь прекрасна лишь тогда, когда производит звук, для которого она предназначена. Иначе зачем она тут висит?
Я поднялся наверх, вышел на крышу и расплакался. Все во мне рвалось домой. Мне хотелось обнять отца, рассказать ему о Джимми и сказать ему, как мне жаль, что все так получилось. Но другая моя часть не позволяла этого сделать. Этой части нужно было как-то управиться с той кашей, в которую я превратил свою жизнь. Вернуться домой с чем-то большим, чем шрамы и пустые руки. Стать кем-то большим, чем жалкий неудачник. Это было похоже на перетягивание каната, и я оказался посередине.
Я не знал, что делать с внутренней болью, поэтому разработал новый ритм жизни. Риггс доверял мне. Он брал отпуск и оставлял меня на неделю работать в магазине. Иногда на две недели. Мой босс в «Раймане» сделал для меня отдельный набор ключей, так что я мог приходить и уходить в любое время. Я держался особняком, выполнял свою работу, приходил рано, уходил поздно, делал больше, чем от меня требовалось, и прислушивался к тому, что происходило на сцене. Я учился на разных уровнях. Это снискало ко мне расположение людей, которые, несмотря на почет и восхищение, в основном были такими же одинокими, как и я.
Я знакомился с исполнителями, менеджерами, продюсерами, агентами и всеми остальными, кто входил в дверь. Я доставал им то, что нужно, когда это было нужно. Я стал известен как мастер на все руки. Я подшивал брюки, настраивал и перетягивал гитары, покупал новые сапоги, если заказ не прибывал вовремя, однажды отдал парню свою рубашку, звонил сиделкам и сообщал, что такая-то певица вернется поздно, бронировал номера в отелях, давал указания, заказывал доставку еды. Много раз я решал проблемы еще до того, как о них становилось известно. Некоторые видные люди в музыкальном бизнесе начали доверять мне. Они давали мне номера своих телефонов и домашние адреса. Они ездили со мной по городу. Оставляли на хранение ценности. Они доверяли мне свои секреты.