, а в углу комнаты валялась куча одежды в ожидании, когда её отправят в стирку. Но мне всё равно. Почему? Что бы я ни сделала, ничто не сможет исправить ситуацию. Слишком поздно. Горькая, искажённая правда, засевшая где-то в внизу моего живота, говорит о том, что и для Айзека слишком поздно исправить ситуацию.
Правда заключается в том, что она всегда всплывает наружу, и иногда нам не оправиться от честности. Никогда.
Пульсирующее беспокойство охватило моё тело, и я понимала, что хоть я и держалась в стороне – больше я не могу это делать. Мне нужно поехать в студию. Мне нужно танцевать. Танец сможет излечить меня от боли – это то, что я знала, то, что было сейчас мне нужно. Мне нужно то чувство безопасности, что приходит только с расслабленностью.
***
Девяносто минут проходят в размытых движениях и рок музыке: Three Days Grace[24], Papa Roach[25] и множество тяжёлых битов чуть позже. Пот стекал по кончикам моих волос. Мне не стало лучше, но теперь я хотя бы способна мыслить. Осознание начинает поглощать меня. Чтобы избавиться от этого чувства, я переключаюсь на музыку и включаю Selena Gomez’s «Nobody». В моих движениях больше нет вдумчивости, как в других танцах, но они медленные, соответствующие песне, от чего слова принимают совершенно другой оттенок. Ярость уходит, и теперь эта песня позволяет мне взглянуть на мои настоящие чувства к Айзеку. Я вынуждена признать, что никто и никогда не заставлял меня гореть, как это делает он. Никто никогда не будет занимать мои мысли, как он. Когда песня заканчивается, я опускаюсь на пол. Как и остатки растаявшего по весне снега, всё, чем я была, исчезает.
– Привет ещё раз.
Эти слова прозвучали так неожиданно, что я вскинула голову.
– Извини, не хотел тебя испугать.
Попытавшись собрать вместе тонкие струны самообладания, я едва сдерживаюсь, схватив полотенце и вытирая своё лицо, наблюдая за красивым мужчиной, который толкнул меня в тот последний раз, что я была здесь. Мои глаза исследуют его лицо. Ага, это не мираж – эти глаза оттенка самого яркого топаза, который я когда-либо видела, и, когда он улыбается, на его щеках появляются ямочки.
Потеряв дар речи, я только покачала головой. Этот мужчина великолепен – высокий широкоплечий шатен, чьи волосы находятся в лёгком беспорядке. Боже, это лицо, с волевым подбородком и лёгкой двухдневной щетиной. Он выглядит так, словно только сошёл с подиума.
– Я Ноа, – попытался привлечь моё внимание мужчина, протянув руку.
Я открываю и закрываю рот, а после – пожимаю ему ладонь. Я вздрагиваю, понимая, что едва ли вытерла руки, и сейчас он чувствует мой пот.