– Я же говорю – хорошо тем, кто спит наверху, – с горечью подытоживает Энни.
Пиппа обводит нас взглядом.
– Вы не поверите: она левитирует.
Мы с Энни визжим.
– Заткнитесь! Сейчас придут и увидят, что мы бездельничаем, – говорит Холли.
– Вы не бездельничаете, – возражаю я. – Вы пугаете меня до смерти.
– Если придет призрак, ему надо кричать в ответ. И повторять: «Его здесь больше нет, Мейзи».
– А если придет Серый человек, что надо делать? – спрашивает Элайза. Она поднимается на носки у терракотовой дренажной канавки у края живой изгороди.
– Бежать, – говорит Лу. – И надеяться, что пожара не будет. Когда приходит Серый человек, все двери и окна сразу заклинивает.
– Ни за что не поверю в эту чушь, – говорю я, но кровь стынет в жилах при мысли о ночных визитах, когда спать будут все, кроме меня. – А призраков-детей вообще терпеть не могу, они самые страшные.
– Да, еще у нее есть кукла. У Мейзи, – спохватывается Пиппа, наслаждаясь выражением наших перепуганных лиц. – Эта кукла говорит «мама, мама» – это первый признак того, что Мейзи близко.
– Ненавижу кукол в страшилках, – признаюсь я. – Особенно если они улыбаются.
Пиппа кивает.
– Не ты одна, – мрачно сообщает она. – Одной девчонке из класса моей сестры Алекс пришлось уехать домой, потому что она каждую ночь слышала тихое «мама, мама», когда гасили свет. Оказалось, она и вправду это слышала. Ее соседки просто решили подшутить над ней. И у них получилось. У нее совсем крыша съехала. Вернулась в последнюю неделю, сама на себя не похожая.
Несмотря на панику, я чувствую, что рядом сохранился маленький сгусток счастья. Это Лу. Почему-то она выглядит почти безмятежной, как будто среди нас она теперь своя.
среда, 31 октября
Нашей миссией были апострофы, а закончилась она убийством.
Мы шагали по тропе, по которой реже всего ходят из долины, направлялись на северо-восток, и мили через три вышли к Выгону Фицуильяма. Может, когда-то здесь и был выгон, но теперь он зарос, и мы исправили указатель, пририсовав апостроф. И вдруг услышали хриплое, срывающееся дыхание и скулеж.
Я не из пугливых, но после разговоров о призраках было неприятно услышать такие звуки, особенно в тех местах, которые мы считали совершенно необитаемыми.
– Эй, – крикнул Майкл. Ему не ответили. Но кто-то снова заскулил.
Я тоже крикнула:
– Есть здесь кто-нибудь?
Мы переглянулись, без слов поняли друг друга и двинулись через буш к источнику шума.
Запах мы уловили раньше, чем увидели рыжего валлаби. Кал, моча, рвота и уже начинающая гнить плоть. Бедняга был еще жив.
Мухи роились вокруг рваной кровавой раны на его шее. Глаза закатились. Но он все еще слабо пытался встать. Хотя ему удавалось только приподнять голову на пару сантиметров над землей. Что он и делал раз за разом. Было невыносимо смотреть на это тщетное, рефлекторное стремление выжить. Остальное тело вообще не шевелилось.