Пиппа говорит:
– Если вдуматься, нам повезло.
– О да, – отзывается Холли, – если батрачить в буше – это везение. Если считать везением тюремную жрачку от Силли. Если везение – это терпеть, что нами командует Кинг-Конг в миниатюре и жить в тесноте. Да, тогда нам крупно повезло.
Все смеются.
– Нет, – объясняет Пиппа, – нам повезло, что к нам пока не являлись призраки.
Холодок прокрадывается в мою сонную умиротворенность.
– Расскажи про призраков, – просит Холли. Мне даже не надо открывать глаза, чтобы понять: она слушает с удовольствием главным образом потому, что прекрасно знает – я еле сдерживаюсь, чтобы не удрать.
– Даже не знаю, – говорит Пиппа, – с чего начать. Вы себе не представляете, сколько раз девчонок здесь терроризировали незваные гости.
Лу подает голос. Очень нетипично для нее.
– Мама рассказывала мне про Серого человека.
– Присоединяйся к разговору, Лу, добро пожаловать. – Пиппа довольна, что ее паства пополнилась еще одной прихожанкой. – Значит, так: Серый человек. В лохмотьях, с красными глазами. Он ищет, всегда ищет свою дочь. Ту самую, которая умерла страшной смертью – сгорела во время пожара в буше, потому что ее отца не было дома.
– А где он был? – спрашивает Энни.
– Пил в лагере лесорубов. Он часто уходил и запирал ее в доме, чтобы ночью она не забрела в буш. Вот она и оказалась в ловушке, когда ветер переменился, огонь начал распространяться вверх по склону и не остановился, пока не дошел до Лонг-Рич. Все, что осталось от его сгоревшей дотла хижины, по-прежнему находилось здесь, когда школа купила этот участок в 1910 году, – сейчас на этом самом месте зал собраний.
– Первый признак его приближения – приглушенное хриплое дыхание, – добавляет Лу.
Судорожно сглатываю.
– А что Мейзи? – интересуется Лу. – Она все еще здесь?
Пиппа – сама серьезность.
– Мейзи с годами становится только сильнее и злее. Когда моя старшая сестра приезжала сюда, девочка казалась всего лишь слабым свечением, но к моменту приезда Хэлен ее уже было отчетливо видно. И злится она пуще прежнего. С виду ей лет одиннадцать. Она в детском передничке и с топором, идет к тебе и улыбается, а когда подходит ближе, ее лицо вдруг меняется, она мгновенно стареет, орет благим матом. Я покрываюсь мурашками.
– Не надо дальше!
Я открываю глаза, рывком сажусь и чуть не теряю сознание от солнца, резкой смены позы и невыносимого ужаса.
Холли смеется.
– На всякий случай запомните все: Сиб прямо слышать не может таких вещей.
– Но это же прикольно, – возражает Пиппа. – И потом, надо быть готовыми, если они явятся к нам. «Беннетт» – тот самый корпус, где на кровати есть имя Мейзи. Она обязательно придет. Когда-нибудь среди ночи.