Джек
Маркус (высокий, косматые волосы, острый подбородок) стоит над кухонной раковиной, запихивая в себя еду. Я начинаю наливать кофе, и тут слышу:
– Сказано тебе – нет.
Входит женщина, а за ней мужчина в рубашке с логотипом магазина «Масселин». Его рот открыт на полуслове, но он закрывает его, увидев Маркуса и меня. Методом исключения я определяю, что это мои родители.
Мама говорит мне:
– Поставь-ка кофейник.
Потом отцу:
– После об этом поговорим.
И тут становится ясно, что ссора у них в самом разгаре. Я тянусь за самой большой кружкой, которая у нас есть, и наливаю себе кофе.
Мама спрашивает у папы, что ему от нее нужно, и голос нее такой, словно она глотает бритвенные лезвия, как тот парень на «печальном карнавале», как мы его зовем, на распродажах в мебельной сети. Я стараюсь не подслушивать, но чувствую, как все тело у меня напрягается, что всегда происходит, когда они ругаются.
Отец говорит маме:
– Сегодня вечером.
– Нет, не сегодня.
Мы с Маркусом переглядываемся. Он одними губами спрашивает:
– И что теперь?
Папа заявляет:
– Это какое-то издевательство, как будто медленно отдирают лейкопластырь, Сара.
– Я сказала – не сегодня. – Она впивается в меня взглядом, не обещающим ничего хорошего. – Я хочу, чтобы ты сегодня забрал Дасти после того, как все закончишь.
– Откуда?
– Из дома Тамс.
Забирать Дасти, Маркуса или кого-то еще – обычно для меня сущая пытка. Не различая лиц, пытаться отыскать нужное. Но этим утром я с мамой спорить не собираюсь.
Либби
Даже при том, что половина трибун свернута, новый спортивный зал просто огромен. С пола потолок едва виден, а свет прямо ослепляет. С самой верхней точки я смотрелась бы не больше, чем муравьем.
И вдруг, внезапно, я им себя и ощущаю – муравьем.
Ладони у меня взмокли. Сердце сжимает, но не отпускает. Я не могу совладать с дыханием. Я вижу, как оно на полной скорости ускользает из спортзала, чего именно хочется и мне.
КАКОГО ЧЕРТА Я САМА ВЫЗВАЛАСЬ НА ВСЕ ЭТО?
На стульях, скрестив ноги, сидят Хизер Алперн и трое ее старшин. Старшины все из выпускного класса, и выглядят они одинаково со стянутыми в хвосты волосами и сияющими лицами. Мне их одинаковость кажется такой же устрашающей, как и кошачья красота мисс Алперн. Но страшнее всех – Кэролайн Лашемп, староста старшин, впивающаяся в меня взглядом, словно кальмар. Несколько других кандидаток в «Девчата» сидят на нижнем ряду трибун, ожидая своей очереди на кастинг.
– Готова? – спрашивает Кэролайн совершенно неестественным супердружелюбным тоном.
Я едва слышу ее, потому что тело мое и мысли поглощены дрожью и страхом. Мне вдруг кажется, что я перестала различать лица людей, потому что никто не выглядит знакомым или милым, и взгляд мой мечется по спортзалу в поисках помощи. Он задерживается на Бейли, Джейви и Айрис, сидящих на самой верхотуре. Поймав мой взгляд, их лица становятся непроницаемыми, и они, наверное, заметили мой ужас. Что означает, что, скорее всего, все тоже его видят. Я велю себе двигаться и спрятать этот ужас подальше, чтобы никто не видел, и тут Джейви машет руками и кричит: