– Вес, определяющий размер костюма, который тебе понадобится.
– А разве в этом коллективе есть ограничения по весу?
Кэролайн начинает что-то говорить, но ее прерывает Хизер Алперн:
– С технической точки зрения ограничений нет. Мы не ставим лимит по размеру.
Но они его ставят. Я слышу это в том, как она тщательно подбирает слова, и вижу это в натянутых уголках ее улыбающихся губ.
– Тогда зачем вам нужно знать мой вес?
Кэролайн вздыхает. Очень громко. Как будто я тупая как пробка.
– Для размера костюма. – Затем она улыбается медленной улыбкой киношного злодея. – Ты бы решилась сбросить вес, если бы тебя хотели принять? – Последнее слово эхом разносится по залу. – Ну, знаешь, если бы тебя взяли в команду?
Мисс Алперн бросает на нее укоризненный взгляд.
– Кэролайн.
– А сколько нужно сбросить?
Кэролайн отвечает:
– Килограммов сорок, возможно, больше. Может, сто.
Это же смешно, поскольку означает, что я буду весить столько же, сколько Манго, собачка моей тети Тилли.
И вот я снова ребенок в балетной группе, а Кэролайн – моя учительница, и хмурится она на меня точно так же, словно говоря, что мне здесь не место, хотя место мне здесь куда больше остальных, потому что танец живет во мне, и куда больше, чем в них, что означает, что во мне гораздо больше танца.
– Ну, так как?
– Кэролайн, довольно.
– Ты хочешь знать, хотела бы я сбросить восемьдесят килограммов, чтобы танцевать в одном строю и нести флаги вместе с тобой?
Я вся горю от злости, и льет с меня по-прежнему, но я стараюсь говорить спокойным и ровным тоном.
– Да.
Я впиваюсь взглядом в мисс Хизер Алперн, которая здесь вроде бы старшая.
– Однозначно нет.
Мы бы надо вернуться на трибуну отсидеть свое время и исполнить свой гражданский долг, но я не могу. Вместо этого я звоню Рейчел и спрашиваю, сможет ли она отвезти меня домой.
Джек
Когда мы заканчиваем красить раздевалки, на часах уже почти пять вечера. Небо затянуто тяжелыми серыми тучами, а воздух густой, как обычно бывает, когда вот-вот ливанет дождь.
В широкое окно дома Тамс я вижу группку детей и думаю: «Прекрасно». Вот почему я не вызываюсь забирать Дасти, ведь это сплошной кошмар. Я не могу найти его в толпе, а родители считают, что Дасти еще слишком маленький, чтобы иметь мобильник, так что я не могу послать ему эсэмэску, что еду, жди у входа. В те немногие разы, когда я его все-таки забираю, я обычно жду в машине и давлю на клаксон.
Сейчас я делаю то же самое, поскольку в доме играют не только Дасти и Тамс – там развернулся аналог фестиваля в Коачелле для десятилетних. Дождь пулеметными очередями хлещет по ветровому стеклу. Группка детей не двигается, так что я снова сигналю.