– Либби Страут, ты меня изумляешь. И чертовски меня заводишь!
Ну, что ж, хоть одного человека на свете…
Джек
Дни следуют один за другим, но этот выдался хуже всех остальных.
Ты находишь забавным издеваться над женщинами?
Тебе кажется, что задираться – это достойно?
Расстройство пищевого поведения – это совсем не смешно, кретин.
Мне хочется уйти отсюда прочь. Единственное, ради чего я все это натворил, – так только чтобы вы сами не перебесились.
Еще постоянно слышу вот такое:
Было прикольно, чувак. Да ты настоящий храбрец!
Неплохо получилось. Ты вышел неотразимым.
И еще:
Прикол получился что надо, Масс. А что это был за второй парень? Ой, погоди-ка, это же была ДЕВЧОНКА!
Послушай, Масселин, не перепугай (вставить фамилию любой новенькой телочки), а то она тебе по заднице надает.
Единственное, что успокаивает, – так это то, что я не могу определить, кто именно выкрикивает это все, пока я иду по школьному коридору.
Кэролайн Лашемп держит меня за руку на перемене между первым и вторым уроками, а когда кто-нибудь пытается что-то прокричать мне, говорит:
– Просто игнорируй их.
Неожиданно я понимаю, что она для меня снова та самая милая Кэролайн, которой была несколько лет назад, и сосредотачиваюсь на ощущении ее ладони в своей руке.
Либби
В течение дня в моем шкафчике появляется еще несколько распечатанных на принтере статей. Я пытаюсь заставить себя посмотреть на это дело с положительной точки зрения – по крайней мере мои сверстники использует Интернет для чего-то другого, кроме посещения соцсетей и порносайтов. Но, честно говоря, это мало меня утешает. К четвертому уроку становится ясно, что все уже знают меня как «ту самую девочку, которую пришлось спасать, вытаскивая из собственного дома, ломая при этом стены». Я просто какая-то распространительница инфекции, переносчица чумы или что-то в этом роде. На всех уроках я сижу одна, как будто моя полнота заразна.
Давным-давно, когда я получала много подобных злобных записок, мой отец переговорил с адвокатом, и тот посоветовал ему сохранять все письменные доказательства на всяких случай. А что, если, к примеру, случится что-то очень уж страшное и меня убьют? Тогда по этим запискам можно было бы выследить потенциальных подозреваемых.
Репортер: Тебе тревожно? Тебе страшно за собственную безопасность?
Я: Я даже рада, что вы об этом спрашиваете. Может быть, мне и надо бы бояться, но я искренне верю в то, что тех, кто пишет мне такие записки, бояться не нужно. Их нужно просто пожалеть. По своему опыту знаю, что самые последние трусы как раз и прячутся за угрозами и всякими обидными словами.