Никакого гетто в Ферраре не было, и никакая стена не отделяла их от христиан. Деятельность их не была ограничена ростовщичеством: занимались они и мелкой торговлей, и ремеслом. От дополнительных налогов, которых требовали папские легаты, они были освобождены, но в 1505 году, подтвердив их привилегии, Альфонсо заявил, что им следует разделить тяжелое бремя налогов, которое несли на себе остальные горожане. Еврейское население быстро выросло, когда евреев при Фердинанде и Изабелле изгнали из Испании и Португалии: 20 ноября 1492 года беглецы получили свои паспорта от Эрколе, и 1 февраля 1493 года заключено было соглашение, в соответствии с которым им предоставлялись те же права, что и прочим гражданам. Им разрешили выбрать себе любой вид деятельности, наряду с христианами заниматься медициной, работать в аптеках. К концу столетия в Ферраре проживало около пяти тысяч евреев, и в их общине появились новые образованные люди с международными связями. Они доставляли шелк и шерсть, привозили индийский жемчуг. Испанские и португальские евреи привезли с собой высокое ювелирное искусство — они работали с золотом и серебром; замечательно вышивали. Евреев — ортодоксальных и обращенных — тепло принимали при дворе, например одна из придворных дам Лукреции — Виол анта — была еврейкой. Альфонсо часто играл в карты с приятелем-евреем. Эсте защищали евреев от нападок Церкви, а те были к ним лояльны. Лукреция однажды написала собственноручно Гонзага; в письме она просила поступить справедливо с наследниками «покойного еврея. Абрама из Бресчелло», имущество которого грозился продать ростовщик: «Мы хотели бы узнать подробности этого дела, и мы не позволим, чтобы наследники пострадали…» В ответ за такое отношение еврейская община настроена была к Эсте лояльно, и. когда понтифик стал угрожать Ферраре, Абрам Фас в полной мере эту лояльность продемонстрировал.
По приезде в Парму Фас написал: «В тот же час, что явился сюда, обнаружил: Модена захвачена, и я подумал, что не смогу передать письмо через капитана Реджо, да и сам не смогу приехать, как намеревался, и когда совсем уже собрался уехать, застал меня тут господин Альфонсо Ариосто. Потому я решил, что лучше всего послать официальное письмо, которое мне дал Великий маэстро [Жак де Шабанн Ла-Паллис]». Великий маэстро сказал Фасу, что дела Бентивольо зависят сейчас от решения короля Франции, и ради французского короля и Лукреции он готов на все. Однако ему не удалось собрать войска для Модены, для синьора Галеаццо (Сансеверино. заведующий королевской конюшней), потому что сейчас он срочно едет в Савойю, чтобы преградить дорогу швейцарским папским наемникам. Он также сказал, что если герцог Феррары нуждается в деньгах, то он договорится с казначеем французского короля и тот под залог ссудит ему нужную сумму. Накануне от синьора Галеаццо он слышал, что герцог послал уже с этой целью человека к Великому маэстро. «Потеря [Модены] печалит мне душу». Далее Фас написал: «Прошу Вашу Светлость не терять присущего Вам оптимизма. Господь Вам поможет. Великий маэстро знает о Вашем отношении к королю Франции, он сказал мне, что Его Величество Вас не оставит. Великий маэстро, услышав о Ваших трудностях [нужде в деньгах], приложит все усилия и сделает все, о чем его просят, так как понимает Ваши насущные нужды».