Последнее сохранившееся письмо Лукреции к Франческо датировано 19 марта 1519 года. Оно очень дружелюбное, с пожеланием здоровья. В нем она благодарила его за то, что он переправил письма из Барселоны, касавшиеся испанской миссии синьора Эрколе. Выказанная им готовность помочь снова продемонстрировала, «как сильно Вы меня любите, хотя Вы многократно доказывали это своими поступками, и все же каждый такой случай согревает мое сердце», — писала она.
После смерти Франческо она с нарочным отправила в Мантую Изабелле собственноручно написанное письмо с выражением соболезнования. Лукреция очень страдала в это время от тяжело протекавшей беременности, однако почерк ее по-прежнему четок. Нелегкая задача — написать уместные слова жене бывшего любовника, и Лукреция призвала на помощь религию: попросила Изабеллу со свойственным ей благоразумием принять это горе как Божью волю и надеяться на то, что милостью Создателя все у нее будет хорошо. В тот же день она собственноручно написала официальное письмо сыну Франческо, это послание было куда более прочувствованным и искренним. Она пожелала ему «всяческого добра и счастья в обретенном им новом статусе». Одно из последних писем в ее жизни написано было обожаемому племяннику. Она послала его с гонцом 8 июня 1519 года.
Лукреция чувствовала себя очень плохо, к тому же на нее удручающе подействовала смерть Франческо, как и кончина кардинала Арагонского в январе. 26 апреля она написала Альфонсо любопытное письмо: казалось, она предчувствует собственную смерть.
На днях я разговаривала с одним религиозным человеком. Имя его назову, когда увижусь с Вашей Светлостью. Он сказал, что эти два месяца все должны быть очень осторожны. Похоже, нас ждет какая-то опасность. Никакого основания для таких слухов я, впрочем, не вижу, так что не слишком этому верьте. Тем не менее с Иеронимом Дзилиоло я об этом говорила и, поскольку писать не могла из-за того, что в голове у меня все как-то смешалось, попросила его написать мессеру Никколо и посоветовать Вам озаботиться собственной безопасностью, поскольку Вы, Ваша Светлость, фигура очень важная и Вам нельзя пренебрегать предупреждениями, какими бы незначительными они ни казались.
Лукреция действительно встревожилась настолько, что взяла в руку перо, как только почувствовала себя чуть получше. Она хотела, чтобы ее правильно поняли и не преуменьшили серьезность ситуации.
10 мая Проспери писал об отношениях Лукреции и Альфонсо, полных «любви и согласия». О том, что герцогиня беременна и плохо себя чувствует, он тоже докладывал. Добавил, что молится об ее излечении. Младший их сын Франческо чуть не умер, но теперь вполне здоров. 15 июня новости были нерадостны: «Герцогиня тяжко страдает, беременность угрожает ей. Она очень слаба и не может есть». Врач Боначчьоло посоветовал ускорить роды либо сделать аборт, чтобы восстановить у нее аппетит и «избавить ее от скопившегося в организме плохого вещества, вызывающего болезнь». Однако после того как у нее «отошли воды, а это, как говорят, признак скорых родов, решено было не проводить вмешательства». Альфонсо очень беспокоится и почти от нее не отходит. «Господь да пошлет ей благополучные роды! — молился Проспери. — Но это вызывает большие сомнения, потому что она слаба и потому что несколько женщин в нашем городе недавно умерли по такой же причине».