Он не знал, что 14 июня, после полуторачасовых схваток, Лукреция родила девочку, такую слабую, что кормить ее она смогла лишь на следующий день. Опасаясь, что ребенок может умереть некрещеным, Альфонсо велел тотчас ее окрестить и назвать Изабеллой Марией, а в качестве крестных родителей выбрать Элеонору делла Мирандолу и графа Александра Серафино дель Форно. У Лукреции был небольшой жар, но надеялись, что скоро она поправится. Однако 20 июня состояние ее стало угрожающим, и врачи опасались за ее жизнь, тем более что от «плохого вещества» она не избавилась (вероятно, во время беременности в организме скопилась менструальная кровь) и была крайне слаба. В предыдущие две ночи у нее были приступы, и врачи приготовились пустить ей кровь. Они остригли ей волосы. Утром началось носовое кровотечение. Альфонсо был в отчаянии, а феррарцы страшно беспокоились. Жизнь ее подходила к концу, думали, что ей осталось несколько часов. Она утратила зрение и способность говорить. Альфонсо не отходил от постели умирающей. Внезапно она пришла в себя, и состояние ее значительно улучшилось. «Врачи говорят, что если у нее не будет еще одного приступа, она пойдет на поправку, — писал Проспери. — Господи, дай герцогу утешение, ибо он в таком состоянии, что хуже и быть не может. Горожане страшно будут горевать, если она умрет». В ту ночь и на следующее утро, после 22-го, состояние ее улучшалось, и люди стали надеяться, что она выживет.
У Лукреции, однако, таких иллюзий не было. Чувствуя приближение смерти, собрав последние силы, продиктовала она письмо Льву X:
Ваше Святейшество…
С глубоким почтением припадаю к ногам Вашего Блаженства и смиренно прошу милости Вашей. Промучившись более двух месяцев из-за тяжелой беременности, 14 числа, как было угодно Господу, я родила дочь. Я надеялась, что разрешение от бремени облегчит мои страдания, однако все произошло по-другому, я обязана заплатить долг природе. Всемилостивейший Создатель одарил меня сполна и указал, что конец мой близок: через несколько часов я уйду из жизни, получив святое причастие. В этот момент, будучи христианкой, хотя и грешницей, смиренно прошу Ваше Святейшество прочесть заупокойную молитву за мою душу. И еще умоляю Вас проявить милость к моему супругу и детям, слугам вашего Блаженства.
Феррара, 22-й день июня 1519 года, четырнадцатый час.
Смиренная раба Вашего Святейшества, Лукреция.
Но Лукреция отчаянно цеплялась за жизнь. Несмотря на присущую ей набожность, она ощущала необходимость в высшем благословении земного мира, которое помогло бы ей перейти в мир иной. Грехи Борджиа лежали на ней тяжким грузом. У нее были маленькие дети, и она не хотела их оставлять. В постскриптуме своего письма от 22-го числа Проспери написал: «В этот 23-й час герцогиня все еще жива», тем не менее все приготовления к погребению были уже завершены. Даже смерть ее не была легкой: утром 24-го врачи перестали бороться за ее жизнь, «увидев сотрясавшие ее конвульсии». До этого они испробовали все способы, «чтобы очистить организм, как это принято при трудных родах», но что бы они ни делали, было напрасно. Не помогали и нескончаемые молитвы в монастырях Феррары. Альфонсо отлучался лишь для того, чтобы немного поесть и на минутку вздремнуть. «Маленькая бедная женщина лежит сейчас на смертном одре, ее мучают судороги, она никого не узнает и не может говорить… — писал Проспери. — Да ниспошлет Господь прощение ее душе и даст утешение и выдержку герцогу, потому что Его Светлость страшно горюет. Вчера он был так слаб, словно бы несколько дней подряд его мучила лихорадка. Теперь стало ясно, как сильно он ее любил».