— Ну, — неприятное для себя, сказанное Милой, услышал Алес, — Я тебе помогаю, по тому что помогаю именно тебе, понимаешь?
— Как неожиданно, спасибо. Так значит тебе не нравится делать ожерелья?
— Мила, я хотел признаться тебе, — он придвинулся к ней ближе, — Мила, меня, мой разум поражает осознание того что прекрасней тебя нет никого на земле и в океане, и ещё где бы то ни было. — когда Алес говорил, он был так близок к ней что чувствовал собственное дыхание, отражавшееся от её румяной щеки. Вдруг для Алеса всё стало ясно и очевидно, он изменил интонацию и яро заявил, — Мы будем вместе! Скажи и я создам условия такие, как ты рассказывала в «Гоктании», и так будет везде где мы с тобой будем вместе.
Мила замерла, держа в руках красочную ракушку, пустив от её эмалированной стенки солнечный зайчик, который дрожал на носу Алеса. Когда он кончил говорить, Мила неподвижным взглядом смотрела на лучик света, а встретившись с ним взглядами он её поцеловал.
Галла видела, что происходило и произошло и слышала тоже, хоть и находилась не близко. После, когда случился момент и Мила осталась одна Галла подошла к ней. Она улыбнулась, взяла Милу рука об руку, прогуливаясь по причалу сказала:
— Я слышала. Что вы с Алесом теперь вместе?
— Да, — помолчала Мила смотря в сторону морского горизонта, — Да, как бы. Знаешь дома, в «Гоктании», мне никто не говорил ни чего подобного. Никогда, никогда… А! — Пронзительно взвизгнула Мила, — мне не говорили таких слов, я даже ни чего такого не слышала. В «Гоктании» все красивые речи, водопады слов, говорили только тебе Галла, все женщины в «Гоктании» завидуют только тебе. А здесь всё по-другому. Я не уеду от сюда, никогда.
— Да, — печально промолвила Галла, и отпуская Милу чтобы уйти, она почти шёпотом произнесла, как будто про себя, но в слух, так чтобы быть услышанной, — Я тоже….
* * *
Широкая дорога вдоль пустынной улицы, вела к дворцу СиЛёзы. В призрачном, синевато-сером свете скоптившегося над этим местом неба, стояли изящные фонарные столбы, не испускаемые собственного света и малоэтажные дома в похожей друг на друга архитектуре, похожие на усыпальницы мёртвых. Из-за сквера, с давно умершими деревьями, был виден золотой купол, подойдя ближе, из-за стены искорёженных ветвей столбовых-деревьев выпирали ещё несколько маленьких золотых куполов которые составляли огранку центральной башни. Пик большого золотого купола упирался в завесу тёмных туч, нанизав на свой пик загустевшие чернеющие тучи, с мазками алой зари, будто пролитой из ран поражённых облаков крови. Изгвазданное атмосферными дырами небо пролило свою кровь на всклокоченную пену мрачных туч.