— Мама она права.
— Что! Что? И ты Ругман?
— Мама, если…
— И ты, и ты! — задыхаясь и фейерверком пуская слюни закричала мать.
Как-то получилось, что, не заметив, столпившиеся люди готовые от своей разъяренности идти стенка на стенку оказались позади. Мила с Ругманом, оказались вдвоём и близко друг к другу, в споре незаметно друг для друга, они сблизились и только мать Ругмана с недовольным и злостным выражением лица, с заплывшей одна щека на другую пихала своего сына то в плечо, то в спину, разочарованно и грозно приговаривая: «И ты Ругман, и ты…». «И ты Ругман!», означало, что он, её единственное и любимое чадо, которого она неустанно и не щадя себя самой и его тоже, воспитывала, а он оказался предателем и так ласково смотрит на эту Гоктайку и даже соглашается с ней.
* * *
Алес помогал пловцам стаскивать старые, ржавые бочки, чтобы ничего не мешало проходу в порт.
— С бочками разобрались, а как быть с этим, — Алес показал пальцем на контейнеры, стоящие прямо по середине широкой платформы порта, — Кран работает?
— Кран? — Удивился один пловец, — Кран на «Акуле», пресной воды очень мало.
— Нет, ну ты даёшь, — рассмеялся Алес, — Портовый кран, вот стоит. — парень замахнулся на мощную конструкцию, которая возвышалась над портом. Кран стоял на рельсах и все стальные тросы его, казались напряжённо держат все подъёмные механизмы. Стальной монумент стоял на растопыренных ногах, наклонив стрелу мёртво зацепившись за бетонную плиту. — Вот это кран.
— Это кран? — удивлённо проговорил пловец, глядя на верхушку грузоподъёмного монстра.
— А я тоже сначала подумал про кран с водой на «Акуле». — Широко улыбаясь и раскрыв рот от восхищения, стоял рядом ещё один пловец.
— Слушай, мы эту штуку в первый раз видим, даже внимания раньше не обращали, — здоровая хрень ну ладно.
— Ну может не первый, мы уже давно в порту, ну ты понял. Даже в мечтах не представляем, как работает, — пловец показал на кран обеими руками, — вот это.
Алес ничего не стал отвечать, он просто пошёл к платформе крана и забрался в кабину.
В кабине не было чего-то особенного, что могло бы представится, глядя на тяжёлую конструкцию монументального сооружения. Было всего-то один рычаг, даже рычажок, который поворачивался во все стороны, три кнопки и две педали, плюсом под толстым слоем, уже въевшейся, пыли кресло.
Алес уселся в кресло, махнул пловцам, которые смотрели на него снизу, и казались игрушечно маленьких размеров, приготовился выбирать какую кнопку из трёх нажать первой.
Как только он решился и взял в руку рычаг управления, вдалеке на пирсе усыпанного с двух сторон коричневыми скорлупками лодок он увидел Милу, которая гуляла там. Хоть это было и далеко, но он отчётливо видел, что Мила там гуляла не одна и не с Галлой, а с каким-то незнакомым мужчиной. При виде Милы с другим, Алес ощутил в груди яростное жжение. Странное и непонятное чувство родилось в Алесе в этот миг, ему казалось, что вот оно проявление в жизни настоящего счастья и ещё больше радости он испытывал от того, что думал потом помочь устроить и личную жизнь Здала. Но получается так, что в один миг обрушилось всё, как тревожное пробуждение от мимолётного сладкого сна, опять в холодную реальность. Алес ощутил на себе одиночество. Куда исчезла та радость, то золотое чувство, когда Алес был рядом с Милой, слышал близко, близко её голос и чувствовал её дыхание. Разочарование, нет это нечто другое. Понимание того, что его идиллия рушится под солнцем, под звуки злых волн, бьющихся о стены причала, его голову опалило бешенство.