Флавия Грейлинг заглушила двигатель своего воздушного катера, позволила ему проскользнуть мимо пирса и остановиться у длинного песчаного пляжа, который с обеих сторон обрывался скоплением мангровых зарослей. Флавия вышла из лодки и затащила ее под пирс, хруст песка под ее ногами был едва различим среди шороха ветра, гуляющего в листьях пальм. Затем, прокравшись к маленькой беседке в конце пирса, она провела разведку.
На верху небольшого блефа она увидела линию крыши большого дома, окруженного королевскими пальмами. Недалеко от него она рассмотрела строение поменьше, напоминавшее дом для прислуги, наполовину скрытый мангровыми зарослями.
На Флавии сидели тактические военные ботинки, рекомендованные «SEAL»[172]. Девушка облачилась во все черное, включая тонкие итальянские кожаные перчатки. Свою синюю поясную сумку она сменила на такую же, только цвета эбенового дерева. Она не стала гримировать лицо и красить свои светлые волосы в черный цвет, как чаше всего поступала в других подобных миссиях: в конце концов, сейчас ее ждало дело другого рода.
Крадучись, словно кошка, она двинулась вперед, направившись к краю низкого блефа. Здесь она достала из своей поясной сумки маленький монокуляр и осмотрела дом и окрестности. Все казалось тихим. Горело только несколько огней – судя по их мерцающему свету, на газовых или, возможно, керосиновых лампах. В остальном на острове не наблюдалось никакой активности.
Флавия вернула монокуляр в свою сумку и закрыла ее.
Она была вне себя от ярости, когда Питер оставил ее в том гостиничном номере в Майами. Она даже не могла припомнить, когда последний раз была настолько зла. И дело было не только в том, что он утаивал от нее часть своей жизни, но и в том, что он сначала попытался ее похвалить, а затем откупиться деньгами. После чего он ушел. Как будто деньги могли как-то компенсировать все то время, что они провели вместе, и все то, что она сделала для него! Как будто она для него была какой-то дешевой шлюхой! И хотя за все это время Питер так и не разделил с нею постель, она знала, что возбуждала его. Она видела, как он смотрел на нее.
По-настоящему ее разозлило то, что он решил провести с ней тот же прием, что использовал при ней на других. Как мог он предположить, что она настолько доверчива и наивна, чтобы проглотить ту же самую наживку? Что ж, это говорило лишь о том, что он не доверял ей. А после всего случившегося и она – не доверяла ему. Флавии пришлось вновь выучить уже известный ей горький урок: если начиналась игра лжи и обмана, в нее всегда играли двое. И, если принимать это во внимание, то Питер сейчас