Я склоняю голову при неслыханно дерзком вмешательстве в мой разговор этого простолюдина.
– Они настаивают на том, чтобы он остался регентом, но я донесла до них со всей ясностью, что подобное решение равносильно добровольной передаче королевства Шотландии в руки французам.
Генрих кивает.
– Я также позаботилась о том, чтобы они поняли, вы этого не потерпите.
– Все правильно, не потерплю, – соглашается мой брат.
– Поэтому мы договорились о следующей встрече, на которую они привезут мои украшения.
– А пока я сам переговорю с ними, – заявляет Уолси. – Однако сомневаюсь, что мне удастся донести до них больше, чем это уже сделала ее величество. Вы – великолепная королева-регент, вы добились двух целей сразу за одну лишь встречу!
– Я должна вернуть себе сына.
– Ваш сын в полной безопасности, – мягко отвечает Уолси. – Но у нас есть дурные вести из Шотландии касательно Александра Хьюма и его брата Уильяма.
Я молча жду продолжения. Александр Хьюм известен своей способностью быстро менять стороны и неуемной гордостью. Он был сторонником Олбани, потом обратился против него, встав на мою сторону только из-за того, что герцог позволил себе шутку о его малом росте. Этот человек был действительно вспыльчив и неукротимо горд, как и все невысокие люди, но, пока он служил мне, я знала его только как решительного и верного подданного. Он спас меня из Танталлона, он бежал вместе со мной из Шотландии, он составлял компанию Арчибальду, и мы не смогли бы выдержать этот путь без его отваги. Но я знаю, что этому человеку доверять нельзя.
– Он переметнулся на другую сторону? – с подозрением интересуюсь я.
– Он уже не примет ничьих сторон, – грубо пошутил Уолси. – Он сдался Олбани на его милость, но затем нарушил слово и бежал, после чего был пойман и казнен за измену. Он мертв, ваше величество.
Я тихо вскрикиваю, и у меня подгибаются колени.
– Господь Всемилостивый! Его казнили после того, как он был помилован? Да Олбани больше никто не станет доверять!
– Нет. – У Уолси хватает наглости меня поправить. – Никто не станет больше доверять Хьюму. Потому что именно он нарушил свое слово. Он получил помилование, он присягнул на верность Олбани, а потом восстал против него. Он заслужил свою смерть. Никто не вступился за него.
Я готова с этим поспорить. В моем представлении обещания, данные Олбани, вообще не обязательно исполнять, но я не собираюсь препираться с советником моего брата, который, как мне кажется, вообще не должен был здесь раскрывать своего рта.
Уолси кивает Генриху, словно давая ему сигнал.