– Это означает, что королева лишилась поддержки очень могущественного союзника, – замечает он, словно рассуждая вслух. – Надо бы нам обзавестись новым, сильным союзником, который мог бы устрашить Францию. Может быть, склонить на свою сторону императора?
Генрих берет мою руку и кладет ее себе на локоть, отводя меня в сторону от всех – и Уолси, и слуг. Между его комнатой и лестницей пролегает длинная галерея, и мы медленно прогуливаемся по ней.
– Император будет рад сделать тебе предложение о браке, – прямо говорит Генрих. – А когда он будет твоим мужем, ты сможешь спокойно диктовать шотландцам свои условия. А с ним в качестве мужа и мной в качестве твоего брата ты станешь вообще самой влиятельной женщиной Европы.
На мгновение я ощущаю прилив гордости и азарта.
– Но я уже замужем.
– Уолси считает, что этот брак можно аннулировать, – отмахивается он. – Он был заключен, когда Шотландия была отлучена от церкви, поэтому он недействителен.
– Но он действителен в глаза Божьих, – тихо отвечаю я. – Я это знаю, и он знает это тоже. И такое решение сделает мою дочь Маргариту бастардом. Я не пойду на это, как не пошел бы и ты, не захотел бы такой участи для своей Марии. Я точно это знаю. Вот и я не хочу.
Генрих строит нетерпеливую гримасу.
– Но это дало бы тебе огромную власть, – напоминает он мне. – К тому же муж, которого ты сейчас так защищаешь, не находится на твоей стороне. А его самый главный союзник только что был казнен.
– Я не могу на это пойти, – повторяю я. – Брак – это брак. Ты сам знаешь, что его нельзя просто отбросить в сторону. Ты женился по любви, как и я, и ты знаешь, что это священный союз.
– Да, но только в том случае, если Господь не покажет, что его воля состоит в ином, – замечает он. – Он так сделал с нашей сестрой, когда ее муж скончался спустя несколько недель после их свадьбы.
Я не говорю вслух о том, что Марии просто удивительно повезло так быстро рассчитаться со своим долгом перед семьей, но я искренне в это верю.
– Если Господь явит свою волю, то я согласна. Но он благословил наш брак с Арчибальдом и ваш с Екатериной. Он даровал нам здравие и детей. Я вышла замуж на всю жизнь, как и ты. Пока смерть не разлучит нас.
– Да, и я, – отзывается Генрих, поддавшись моей убежденности. Он по-прежнему сохраняет на себе следы бабушкиного воспитания: он всегда примет совет религиозной женщины. В его представлении женщина, твердо уверенная в своих убеждениях, права в глаза Божьих – таковы последствия детства рядом с набожной бабушкой. Если он когда-либо сумеет расстаться с этим убеждением, то станет абсолютно свободным. – Но ты же подумаешь об этом, Маргарита? Потому что твой муж покинул тебя, и кто знает, где он сейчас? Может, его даже нет в живых. Возможно, Господь желает положить конец твоему браку.