– Он не покидал меня, – возражаю я. – И я точно знаю, где он сейчас. К тому же я вышла за него, чтобы быть рядом с ним и в радости, и в горе, и не брошу его сейчас, когда он стал изгоем, сражаясь за то, что ему принадлежит, сражаясь за меня.
– Если он все еще изгой и еще не сдался с лордом Хьюмом. А что, если он заключит с Олбани соглашение и предаст тебя?
– Он никогда этого не сделает. А я никогда не предам его. – В Генрихе есть нечто такое, что в разговоре с ним делает меня участницей какого-то представления. Все всегда выглядит немного театрально. Он никогда не говорит некрасиво и всегда знает, как он выглядит, пока произносит свои слова. Его природная склонность к напыщенности теперь обрастает достойными декорациями.
Сейчас он расцеловывает меня в обе щеки.
– Да благословит тебя Господь за твою честь и достоинство, – мягко говорит он. – Как бы мне хотелось, чтобы обе мои сестры были так же аккуратны в обращении со своими репутациями.
«Вот так тебе, Мария, получи щелчок по воображаемому носу!» – думаю я, улыбаясь этой похвале. Но я не могу не обращать внимания на намеки Генриха.
Я пишу лорду Дакру и спрашиваю, нет ли новостей об Арчибальде и о судьбе моих сторонников в Шотландии. Я рассказываю ему, что знаю о лорде Хьюме и что он может не воздерживаться от того, чтобы написать мне правду, и что я и так уже знаю самое худшее. Но даже с этими уверениями я не получаю от него ответа, что я воспринимаю как знак, что он либо ничего не знает, либо не хочет мне говорить.
Я снова встречаюсь с шотландскими лордами и по их тихой вежливости не могу определить, на чьей же сейчас стороне находится мой муж. В конечном итоге я прошу Томаса Уолси нанести мне визит.
Я показываю ему его крестницу, мою драгоценную крошку Мег, которая улыбается ему, и угощаю его пирожными с бокалом мальвазии. Затем, когда он расслабляется и приходит в умиротворенное состояние, я прошу его одолжить мне денег. Шотландцы привезли мои драгоценности и наряды, но рента по-прежнему осталась невыплаченной. Томас Уолси с готовностью соглашается. Ну разумеется, с чего бы ему отказывать? Как лорд-канцлер, он распоряжается королевской казной и делает это на удивление умело, не забывая и собственные интересы. Его толстенькие пальцы унизаны перстнями. Мы договариваемся о том, что он одалживает мне деньги, которые я верну казне, как только мне вернут полагающиеся мне ренты. Дакр соберет их на границе и отправит Уолси необходимую сумму.
Уолси поздравляет меня с соглашением, которое я заключила с шотландцами.
– Теперь вы можете уверенно возвращаться домой и править королевством в качество сорегента, – говорит он. – Они обещают выплатить причитающиеся вам деньги и отныне советоваться с вами в принятии решений. Это настоящий триумф, ваше величество, я потрясен.