– Можешь тихо выбраться и уехать, пока они сюда идут? – Я в отчаянии держу Генри за руки и вглядываюсь в его побледневшее лицо.
– Его поймают на дороге к деревне, – говорит начальник стражи. – У них там везде расставлена стража.
– Мы можем его спрятать?
– Тогда и нас тоже обвинят в измене.
– Я не думала! Мне и в голову не такое приходило!
– Я потребую охранную грамоту, – тихо говорит Генри. – Я потребую суда! Если я сейчас выйду прилюдно, в сопровождении своих людей, и ты станешь писать лордам из совета, то они будут судить меня за измену, но могут помиловать. Никто не станет винить меня в том, что я женился на тебе. И никто не станет обвинять тебя, ты официально получила развод.
– Наше преступление не тяжелее того, что Чарльз Брэндон совершил с Марией, – говорю я. – А они ограничились вынесением штрафа, который в итоге так никто и не платил.
– В любом случае даже Арчибальд не посмеет меня за это казнить, – с улыбкой говорит Генри.
– Он просто пытается меня запугать, – говорю я, и мои трясущиеся руки показывают, что ему вполне удалось это сделать.
– Я пойду, – говорит Генри. – Лучше я сделаю это добровольно, чем позволю им себя схватить.
Мне хочется схватить и оттащить его от ступеней, но я отпускаю его и иду приветствовать посланца во двор. Я медленно сопровождаю его до ворот к внутреннему замку, и Генри распоряжается, чтобы его прислуга и лошади отправлялись за ним в Эдинбург.
Он говорит с герольдом, и я вижу, как он повторяет вопрос, а потом качает головой.
– Я поеду с тобой, – тихо говорю ему я. – И свяжусь с Арчибальдом. Он не откажет мне, когда я окажусь прямо перед его носом.
– Это не Арчибальд, – говорит он с потрясенным выражением на лице. – Это настоящий приказ с подписью твоего сына. И он действует по рекомендации короля Англии. Твой брат хочет отдать меня под суд, а твой сын хочет моей смерти.
Замок Стерлинг,
Шотландия, лето 1528
Они все пишут мне: Генрих, Томас Уолси, Екатерина и Мария. Все клянут мой развод. Генрих грозит карой небесной и проклятьем за прелюбодейство, Екатерина умоляет подумать о статусе моей дочери и говорит, что я приравниваю ее к простолюдинам, Томас Уолси рассказывает о том, как разгневан Генрих, и прилагает дословный цитатник его высказываний, а Мария говорит, что в этом сезоне платья носят с вырезом чуть пониже плеча.
Я пишу Арчибальду и Якову, Уильяму Дакру, наследнику лорда Томаса Дакра, Марии, Екатерине и кардиналу Уолси. Я уже готова написать Анне Болейн, как самому влиятельному лицу при дворе Генриха. Я стараюсь сдержать свой ужас и пишу как можно спокойнее, объясняя, что мой предыдущий брак был аннулирован самим святым отцом на основании того, что на момент заключения нашего брака у моего мужа уже были обязательства перед другой женщиной, леди Джанет Стюарт из Тракуэра. А поскольку я получила свободу, я решила выйти замуж за Генри Стюарта, хотя мне и стоило сначала испросить на это разрешения. Но я, как и моя сестра Мария, теперь прошу этого разрешения уже после заключения брака. Я всего лишь прошу отнестись ко мне так же, как тогда отнеслись к Марии, которая вышла замуж за Чарльза Брэндона без разрешения ее брата. Я всего лишь прошу такого же честного и справедливого отношения к себе, как и к ней. Почему ко мне применяются более жесткие требования? Почему ко мне вообще не проявляется той же доброты и мягкости, как к ней, Марии, вдове короля, вышедшей снова замуж во время первого года траура? Что могло быть более явным проявлением неуважения?