Архидьякон кивает. У него нет больше слов.
– И он поставил в известность об этом церковь? Клир?
– Они с ним согласны.
– Не может быть, – останавливаю я его. Я вспоминаю исповедника моей бабушки. – Епископ Фишер никогда с этим не согласится. Он принес клятву повиновения святому отцу. И он не изменит ей только потому, что Генриху не нравится мнение папы. – Я думаю о великом духовнике, грозе еретиков, Томасе Море. – Другие тоже. Церковь не могла с этим согласиться.
– Речь идет не о мнении папы, а о традиционном праве, – парирует он.
– Однако у него было право на правление, когда Генрих попросил его прислать кардинала.
– А сейчас нет, – говорит архидьякон.
– Но это же ересь, – в ужасе шепчу я. – Нет, хуже, это безумие.
Он качает головой.
– Нет, это новый закон. И я надеюсь объяснить вашему сыну, какие он дает преимущества.
– Например?
– Десятины, – бормочет он. – Пожертвования, плоды церкви, паломничества, сокровищница церкви. Все это теперь принадлежит английской короне. Если ваш сын придет к такому же святому решению, то он тоже сможет руководить собственной церковью, он тоже может быть верховным главой и управлять богатствами церкви. Я знаю, что поступления в казну Шотландии от налогов невелики…
– Вы хотите, чтобы король Шотландии тоже отрекся от папы?
– Уверен, что он оценит преимущества этого решения.
– Яков не будет красть у церкви, – взрываюсь я. – Яков, глубоко верующий человек, не станет изображать из себя шотландского папу.
– Король ничего из себя не изображает, – пытается поправить меня архидьякон. – Он просто восстанавливает исторические права королей Англии.
– А что будет дальше? Какие еще традиционные права он собирается восстановить? Лишение женщин всяких прав? Подчинение себе Шотландии?
По блеску в глазах молча кланяющегося мне архидьякона я понимаю, что Генрих непременно востребует и эти права, как только это окажется возможным. Похоже, та женщина пробудила в нем маленького избалованного мальчика, которым он родился. Кажется, она совершила трагическую ошибку, показав ему, какую он имеет власть. Сумеет ли она показать ему, где и почему он должен остановиться?
Как я и предполагала, архидьякон не преуспел в разговоре с Яковом.
– Он смеет предложить мне реформировать церковь в Шотландии! – бушует сын. Он врывается в мои комнаты перед ужином, когда я нахожусь там почти одна, в компании лишь пары дам, одна из которых, как мне доподлинно известно, является любовницей Якова. Она встает и отходит к сиденью у окна, чтобы не слышать нашего разговора. Если захочет, он расскажет ей обо всем позже, а сейчас он желает поговорить со мной.