Я явился. Силы возвращались к моему юному другу медленно; в нем уже не замечалось той нравственной энергии и желания жить, которые являются надежными помощниками врача. Он был слаб и лишен аппетита; к счастью, раны рубцевались как следует. Войдя к нему, я был поражен его волнением. Он попросил мать оставить нас вдвоем и сказал:
— Господин Эрто, я видел Люси нынче ночью.
— Вы были в Бализаке?
— Нет; с тех пор, как ранен, я уже не вижу снов: может быть, слишком чутко сплю.
— Она приходила сюда?
— Да. Была половина двенадцатого, мать улеглась и спала. Я уверен в том, что еще не спал. Призрак Люси появился около моей кровати; очертания его были смутны; он шевелил губами, но я не слышал ни звука. Я вспомнил о средстве, к которому прибегал сам, чтобы вызывать наружу ее Тень, и попросил Люси положить руку мне на лоб. От этого я уснул, а когда пришел в сознание, то увидел Люси, стоящую около меня, положив руку на мою голову. Увидав меня, она сказала:
— Что это с тобой, Антон? Я так беспокоюсь. Ты не приходил так долго. Ты болен?
— Я был ранен, Люси, — и все еще очень слаб; но опасного ничего нет.
— Кто тебя ранил?
— Я не знаю.
— Где твоя рана?
Я показал ей то место, где была рана.
— Мой бедный дорогой друг, — сказала она, — нас преследует злая судьба. Я опять нахожу тебя больным и слабым. Твое отсутствие продлилось так долго, что я пришла в отчаяние! Пусть Бог простит мне: я предпочитаю, чтоб ты был со мной, хотя это преступно.
— Успокойся, моя любимая: я больше страдал от того, что не видел тебя, чем от своей раны, и твое посещение вернет мне прежнюю силу. Но ты-то сама, что теперь с тобой?
— Я также очень больна телом. По приезде я слегла, и с тех пор слабость так велика, что я все еще не могу подняться. С каждым днем чувствую себя все слабее и все больше прихожу в отчаяние. И потом, я не видала тебя так долго! Я была в смертельном ужасе. Сегодня я долго умоляла Пресвятую Деву прийти ко мне на помощь. Едва только я кончила молиться, как мне пришло в голову достать твое письмо: я сохраняла его на дне ящика, где сложены самые драгоценные сувениры моего детства и юности. Я велела принести мне этот ящик и вынула твое письмо. Признаюсь, я взяла его потихоньку и спрятала на своем сердце. Я почувствовала твое мягкое влияние, проникавшее в меня, как тонкое, нежное пламя; я заснула и пробудилась возле тебя. Прости, что я тебе это говорю, Антон, но я почти счастлива, что вижу тебя больным и раненым, так как теперь я знаю, что это было не добровольное отсутствие.
— Если бы моя воля не была в оковах, она не позволила бы моей душе покинуть твою ни на одно мгновение. Не думай никогда, что я забываю о тебе; ты меня понимаешь, правда?