— Мой отец и моя мать! — сказала Тень.
— Они не могут ни видеть, ни слышать вас. Попробуйте разбудить вашу мать или заставить вашего отца заметить вас!
Тень подлетела к своему отцу и обняла его, целуя в лоб; тот как будто и не заметил.
— Папа! Папа! разве ты меня не видишь? Разве не слышишь меня? — кричала моя спутница, но без успеха. Она попробовала потрясти отца за руку, но ей казалось, что она ничего не тронула, и ее пальцы проникли сквозь руку, которую она схватила, точно сквозь легкий пар.
— Это невероятно! — сказала тогда она, возвращаясь ко мне. — Не можете ли вы мне это объяснить?
— Теперь я знаю не более, чем вы, — ответил я.
— Я очень взволнована тем, что со мной происходит, — возразила она. — Я не могу оставаться здесь, будучи, как сейчас, невидимой для моих родителей. Мне страшно. Вернемся в мою комнату.
Она инстинктивно взяла меня за руку, и я провел ее сквозь стену, через середину каминов, устроенных в связи; она не почувствовала жара от огня. В комнате молодой девушки мы сели друг против друга.
— Какое необыкновенное приключение! — вскричала Тень, глядя на себя после того, как посмотрела на спящую девушку. — Нет сомнения, что я вижу сон.
— Как и я, — прибавил я.
Тут я почувствовал, что какая-то слабость овладела мной: меня влекло вон из комнаты. Я едва успел сказать призраку: «Мне надо уходить. Завтра я опять приду. Вы не боитесь?..»
— Нет. Приходите.
— Прощайте. До свидания.
— До завтра.
И я проснулся у себя дома.
Результатом моих необычайных сновидений, доктор, было то, что я стал находить ночи бесконечно более приятными, чем дни. Теперь мне все хочется лечь в постель, и я ложусь до смешного рано.
На другой день, продолжая мое сновидение, я опять очутился около спящей девушки: Тень уже почти совсем образовалась и, через четыре или пять минут, открыла глаза и заговорила со мной.
— Как, вы уже здесь? — сказала она.
— Только что явился. Вы были в процессе возникновения.
— Вы видели, как я возникла? — спросила она.
— Да.
— Как же это?
Я должен был рассказать ей подробно, как она сгущалась на моих глазах. Она внимательно слушала мой рассказ, который прерывала восклицаниями. Когда же я кончил, заговорила она:
— Я очень хотела бы видеть нечто подобное.
— Может быть, вы могли бы видеть мое возникновение, если я сгущаюсь так, как вы.
— Как это, должно быть, любопытно!
— Это чрезвычайно любопытно: но так как я еще ничего не знаю о необыкновенном мире, в котором мы с вами живем, то не лучше ли подождать, пока мы с ним не освоимся, а потом уже производить опыты?
— Вы думаете?
— Да, я так думаю.