— Нет, доктор; я очень хотел бы написать его, но мне стыдно самого себя.
— Надо написать.
Я дал бумаги своему пациенту, и он тут же написал следующее письмо:
«Милостивая Государыня,
28-го ноября я нашел коралловые четки у моря, на мысе Ферре. Меня заверили, что они принадлежат вам. В случае, если это указание верно, будьте добры, известите меня, и я пришлю вам четки».
Он хотел подписать, но я удержал его за руку:
— Если вы хотите, чтобы опыт был доказателен, не пишите ни вашего имени, ни адреса; никто, кроме нас двоих, не знает, что вы отправили письмо; если вы получите ответ, мы будем иметь интересное подтверждение.
— Вы думаете, значит, что я не грезил? — сказал Леир дрожащим голосом.
— Я ничего не знаю. Я стараюсь разобраться. Подождем событий.
Я позвонил лакею и велел сейчас же отнести письмо на почту. Леир смотрел на меня в каком-то оцепенении.
— Вы не решились бы послать этого письма, мой друг, если бы я предоставил вам заботу о его отправке. У вас явились бы новые сомнения, новые колебания, новые возражения, и стыд перед собой удержал бы вас.
— Может быть, это и правда! — ответил Леир, прощаясь со мной.
— Вы получите ответ послезавтра. Могу я просить вас уведомить меня о нем?
— Я так и хотел сделать, — ответил химик.
На третий день, в два часа, мне передали его карточку. Я прервал консультацию и принял его в особой комнате; лицо его сияло. Не говоря ни слова, он протянул мне конверт из толстой бумаги с почтовым штемпелем Бализака. На обратной стороне конверта, на его выступе, были напечатаны английским курсивом золотые инициалы — Л. Ф.
Я возвратил ему конверт, но он не взял, пока я не прочел вложенной в него записки.
Я вынул карточку того же цвета, с теми же инициалами, и прочел на ней следующие слова, написанные продолговатым почерком:
«Девица Люси Франшар благодарит г-на Антона Леира за сообщение. Коралловые четки были потеряны г-жой Франшар 28-го минувшего ноября на мысе Ферре. Она позволяет себе приветствовать г-на Леира, работы и бескорыстие которого ей известны; она надеется, что не всегда он будет посылать запечатанные конверты в Академию Наук».
Рука молодого человека дрожала, когда я возвращал ему драгоценное послание. Я заметил тогда, что он так взволнован, что не может произнести ни слова.
— Не давайте воли воображению, — сказал я, дружески хлопая его по плечу. — Требуйте от жизни только возможного, не слишком полагайтесь на будущее, не создавайте себе химер.
— Спасибо за советы, господин Эрто, — ответил он печально.
— Продолжались ли ваши видения в две последние ночи?