Защитники нашей роты держались стойко. Особенно упорно обстреливались доты младших лейтенантов Москвина, Орехова, Глинина. Противник применил зажигательные снаряды. Начались пожары, так как маскировка была сухая.
Командир роты лейтенант С. И. Веселов погиб к исходу второго дня. Выйдя из дота, он пытался разведать обстановку. Около 18.00 23 июня был захвачен и мой дот. У нас почти не осталось боеприпасов, взять их было негде. Склад взлетел на воздух еще 22 июня. От попадания снаряда вышла из строя командирская рубка. После взрыва, буквально оглушившего нас, замолчал левый капонир. Раненый красноармеец Ф. А. Чиж выскакивал с ручным пулеметом и бил по врагу. Чудом остался в живых Федор Артемович. Оборонительные сооружения, занимаемые ротой, из-за своей малочисленности не прикрывали друг друга огнем. Используя это, вражеская пехота и саперы подобрались к самому доту, начали забрасывать связками гранат, заливать горючими веществами. Через вентиляционные отверстия в дот проникали газы.
Я получил 4 ранения в руку, в ногу и грудь. Пограничники были ранены и вскоре скончались. Меня же гитлеровцы вытянули наружу и вместе с другими тяжелоранеными бросили сначала в лагерь Бяла-Подляска, а потом в Южный городок. Врач Маховенко сделал мне перевязку и наложил на руку гипс.
Однажды в лагере ко мне подошел человек, в котором я узнал полкового комиссара И. Г. Чепиженко. Я слышал, что он был тяжело ранен и в бессознательном состоянии пленен. Чепиженко упорно готовил побег. Я слезно молил взять с собой, но… выбираться надо было через теплофикационный тоннель — тут и здоровый не всякий справится. Мне же только за день до побега сняли гипс, но от лагерного «питания» кости не срослись. В ту же ночь Чепиженко с группой из 13 человек бежал. Видел я в лагере Бяла-Подляска и младшего лейтенанта А. В. Еськова[14]. Мы вместе с ним кончили курсы младших лейтенантов, но он служил в 17-м батальоне. Я был «хорош» — он еще «лучше»: ранен в ногу, на лице и руках сплошные ожоги, в сильнейшей степени истощен.
После войны от своей жены Ольги Борисовны я узнал о дальнейшем ходе борьбы на позициях нашей роты и о судьбах многих близких и дорогих мне людей.
— В некоторых точках, — рассказала она, — наши ожесточенно отстреливались дня три. Немцы блокировали доты. Бойцы стояли в полном смысле слова насмерть. После боев, когда вокруг стихло, мы, группа женщин, обошли точки, в которых сражались мужья. Все было разворочено, вокруг лежали убитые. У одной точки 12, у другой 18 человек. У двух дотов среди погибших мы увидели младших лейтенантов Мишуренкова и Орехова. Трупы своих солдат гитлеровцы убрали. Наших воинов, когда удавалось, хоронили мы.