Мемуары двоечника (Ширвиндт) - страница 58
Своей первой и, впрочем, единственной фразой он с лихвой отблагодарил нас за гостеприимство. Он попытался выразить все эмоции и чувства, которые раздирали эти, может быть, самые яркие мгновения его жизни… И вот что изрек Анатолий:
— Я евреев не люблю! — пауза (собирается с мыслями). — Из евреев я люблю трех… Твоего отца… Леонида Осипыча Утесова и… МОГИЛУ Бернеса!
За такое можно было бы опохмелять Анатолия всю жизнь!
«Щука»
Блистательно окончив школу с аттестатом 3,3, я стал готовиться к поступлению в театральный институт. Других идей ни у меня, ни у родителей не было. По русской линии я бы попробовал замахнуться на архитектурный, но если я еще мог с грехом пополам выучить стишок, то прямую линию не мог провести даже по линейке: оставались «бугорки» от пальцев, которыми я линейку прижимал.
Поступал я, естественно, по блату и ничуть этого не стыжусь и не стесняюсь. Почему-то всегда считалось, что если твои родители сажали злаковые, то ты — наследственный хлебороб, если плавили руду, то ты — из династии сталеваров, а вот если предки были врачи или актеры, то это значит — блатные «сыночки».
Сейчас ректоры главных театральных вузов — мои друзья и однокашники, и если вдруг моя внучка придет поступать в Школу-студию МХАТ, то мне не надо будет предупреждать об этом друга и по совместительству ректора Игоря Золотовицкого. Если же дело будет совсем плохо и внучка Элла не сможет даже прочесть басню, то Игорь позвонит мне и скажет:
— Старичок, не надо, — и я пойму.
Это, конечно же, абсолютно гипотетический пример, потому что Элла прочтет замечательно и с большим успехом окончит МХАТ! (Игорь, ты это читаешь?)
А если серьезно, то цена ошибки в выборе актерской профессии очень высокая. Мальчик поступит по блату в институт, потом по блату попадет в столичный театр, и даже роль ему могут дать по блату… И все! Если ты с ролью не справился — хана! Падаешь больно, с большой высоты и навсегда!
Поэтому, если вам позвонит Золотовицкий и скажет (см. выше), то умоляю вас, прислушайтесь!
М. М. Козаков
Когда я поступал в «Щуку» (Театральное училище имени Б. В. Щукина), Игорь Золотовицкий мне помочь никак не мог: он переходил в 9-й класс Ташкентской средней школы, а до поступления в «Щуку» Жени Князева (теперешнего ректора) оставалось три года. Поэтому пришлось все делать самому… папе.
Меня натаскивал на басню-стихи-прозу сам Дмитрий Николаевич Журавлев, чтец от Бога!
Со мной занимался Михаил Козаков! Однажды он открыл какой-то том и сказал:
— На вот, выучи это стихотворение.
— Хорошо, — кивнул я, засовывая книгу в сумку.