Куо Шинг Лай, в свою очередь, посмотрел лукаво и произнес фразу, заставившую всех троих рты разинуть:
— Моральный обльик коммуньиста, да?
По-русски произнес! С легким, едва уловимым акцентом! Насладился немой сценой и продолжил, как ни в чем ни бывало:
— Ваш уважаемый геньеральный секретарь по прьежнему запрещает водку?
— Нет, он теперь все больше пиццу рекламирует, — усмехнулся Богдан, первым сообразивший, что к чему. — А Вы, господин Куо, вероятно, помогали строить в Сайбане социализм? С советниками нашими активно общались?
— Нье только. Я, господа, имьел удовольствие и чьесть учьиться в Москве, пьять льет.
— Воистину, мир тесен, — покачала головой Кира, потом продолжила тоном салонной барышни. — Ну, и как вам Москва?
— О-о! — улыбнулся Повелитель, приложив обе ладони к сердцу. — Русское общьежитие… общьяга! Водка, дьевушки, танцы до утра…
— Ну, как всегда! — проворчал Суханов, обгладывая здоровенную кость. Тоже по-русски проворчал — чего уж теперь выпендриваться?!
— Весь мир нас знает по водке, да по шлюхам. Ничем приличным прославиться не сумели!
— Откуда такой скорбный тон, Дмитрий Константинович?! — удивился телохранитель почти искренне. — Вы же видите, что человеку приятно вспомнить!
— О да, очьень приятно! Может, всье-таки выпьем? За встрьечу?
— Давайте, тогда нашего, — предложил Богдан щедро, извлекая фляжку убитого «коммандо». Вид и качество содержимого проверить до сих пор не довелось, но не отравлено, поди уж.
— Как говорится, наша выпивка — ваша закусь!
Во фляжке оказалось дешевое виски, воняющее сивухой, но первую порцию проглотили все четверо. Поморщились чуток, заели дружно мяском. По второй налили…
За крохотными окнами трапезной сгущалась тьма.
В которой главные герои узнают секрет языческого культа, но отнюдь не получают от этого удовольствия
Пьянство и работа — несовместимы. Хорошая работа, по крайней мере, та что требует слаженности действий, координации движений и быстроты реакции.
С другой стороны, колпачок виски и даже два колпачка, да еще в сочетании с жирным мясом — ну разве это выпивка? Не смешите меня, пожалуйста!
Примерно так размышлял Богдан, лежа на соломенном тюфяке все в той же «келье» и разглядывая окошко. Высоковато оно, метра два от пола. Узковато, вдобавок. Выбираться через него не хочется, но надо ведь, надо!
— А может, лучше без этих трюков обойтись? — сыпнула соли на рану Кира. — Ну, подумаешь, есть у людей свои тайны! Разве это запрещено? Нас тут пока что приняли дружественно, а шпионов нигде не любят.
— Да уж, дружелюбия выше крыши, — проворчал телохранитель, поднимаясь, наконец, с лежака. — Плюгавый-бедняга всю ночь, поди, на улице будет мерзнуть, нас сторожить! И насчет Повелителя есть у меня некоторые сомнения, я тебе их позже растолкую. Когда вернусь.