Отстегнув ремень (чтобы не цеплялся за все «кошельками»), бросил его на лежак, рубаха зеленая легла туда же. Поразмыслив малость, вытащил из кармашка на ножнах хорошо зарекомендовавшую себя «Осу», сунул за пояс. Башмаки тоже снял, дабы не топать в ночи как стадо слонов.
— Вас подсадить?
— Да уж, будьте так добры, — отозвался Богдан куртуазно и без малейшего зазрения совести. Кира, вздохнув, подошла к стене, опустилась на колени (хоть этому ее научили, слава Богу), а телохранитель наступил ей на плечи и снял аккуратно с окошка противомоскитную сетку,
— Ну, ты и тяжелый, блин! Сколько мяса-то стрескал!?
— Споко-ойно, не нервничай. Нетерпеливая какая, елы-палы. Молодая слишком… — кряхтенье под ногами становилось все яростней, а потому на этой фразе Богдан философские размышления прервал. Подтянулся аккуратно, голова и плечо высунулись наружу. По пояс протиснулся. Самым неприятным моментом оказался «нырок щучкой», с высоты в два метра. Приземлился на вытянутые руки, с кувырком, смягчая силу падения. После нескольких минут в тишине и спокойствии огляделся. Трюки его фурора на публику не произвели — по причине видимого отсутствия таковой. Безлюдно нынче на острове. Вспомнив примерное количество выпитой «братками» медовухи, удивишься, как под столы не свалились полным составом. Ритуалы, блин! Знаем мы эти ритуалы!
Маршрут Богдана оригинальностью не отличался — все те же кусты, все та же тропа. Забор все тот же, бамбуково-штукатурный. Примерившись, подпрыгнул аккуратно, пальцы уцепились промеж острых вершинок, подтянулся и кинул себя на ту сторону.
— И нет таких преград, как говорится… — сказал шепотом, приседая на колено в тени забора.
Вообще, авторов столь хилого ограждения вполне можно было понять. Удивительно, зачем и такое-то понадобилось?! Ни тебе рудников золотоносных, ни плантаций женьшеневых. Озерцо размером с гектар, берега глинистые, низкие, болотная трава пучками. И тишина. Еще запах мерзостный, трудноопределимый, навевающий плохие ассоциации. Богдан, для верности, вынул «Осу», шагнул было к воде. И замер. Уставился на пару алых угольков над поверхностью, в считанном метре от него. Дальше отчетливо просматривалась длинная морда, переходящая в гребень. Богуславский еще пятился, когда поверхность озерца начала оживать, задвигались под нею тела, вода бурунами вскипела. На противоположной стороне ограды телохранитель оказался быстрее собственной мысли. Уселся наземь, выматерился от души — в свой адрес, прежде всего. Поежился запоздало. Однажды в Африке довелось ему видеть охоту крокодила — неуклюжая ящерка одолела в одно мгновение метров десять, догнав антилопу, а потом неспешно волокла орущее животное к воде. Десять метров! Не один, как у Богдана только что!