Посвященная безответной любви, а также коварству людскому и звериному
Аппетит, если верить народной мудрости, приходит во время еды. Спорное утверждение. Богдану в разгар солнечного дня есть не хотелось вообще.
— Какие будут предложения от охотника-профи? — Дмитрий Константинович прищурился, разглядывая собеседников сквозь призму стакана! Золотистая жидкость размыла лица, сделала их похожими друг на друга, смешными. За дюжину лет, проведенных в заточении, эта жидкость научилась многим фокусам и приобрела на редкость шаловливый характер.
— Или предлагаете положить того мертвого парня и опять сидеть над ним целую ночь?
— Нет, хоть на практике это самый действенный способ охоты, — отозвался Хоксли, подцепив на вилку кусок консервированного мяса. Мог бы добавить что-нибудь про руки, растущие вовсе не из плеч и неспособные попасть в мишень размерами пять на десять футов. Про танцора мог бы напомнить, коему ноги мешают. Мог бы, но не стал.
— Зверь не уйдет далеко, здесь его охотничий участок. А мы теперь — его кровные враги.
Приемник, стоящий на столе между тарелками, сбился, вдруг, с установленного ритма, превратив бодрую какофонию «Продиджи» в нечто заунывно-тягучее, почти шотландское. Техника тоже кушать хочет — поработай-ка круглыми сутками, почти без передыху!
— Бардак, во всем и везде, — пожаловался Суханов. — Кира, радость моя, у тебя в рюкзаке должны быть…
— Я уже приготовила, Дмитрий Константинович, — определенно гордясь собственной предусмотрительностью, девушка добыла из брючного кармана пару батареек и принялась возиться с мятежным приемником.
— И что бы я без нее делал?! — спросил бизнесмен у присутствующих почти растроганно. — На все, понимаешь, руки…
«И не только руки», — подумалось Богдану, но озвучивать свои мысли не стал. Поднялся лениво (жара!), проделал пару разминочных движений, косясь из-под козырька на застрявшее в зелени солнце. Прошел неспешно, будто прогуливаясь, к одной из хижин, и лесенка скрипнула под его весом.
— Привет, хозяйка!
Лай Мо в ответ улыбнулась смущенно, очи долу. Что ж, по-человечески понятно. Как говорят на Востоке: «Ночной зверь дневному — не брат».
— И чем это ты тут занята? — вопрос получился риторическим, потому как род занятий Лай Мо определялся почти с порога. Автомат она изучала. Тот самый, что Богдан, в шутку или всерьез, девушке нынче презентовал. Никаких, разумеется, сборок-разборок, полных и неполных — сидела просто, положив оружие на колени, и дергала осторожно за все выступающие части.
— Заинтересовалась? — спросил Богуславский, усаживаясь рядом вполне по-хозяйски. — И зачем тебе это?