— Хорошо, что вы мне напомнили! — хлопнул я себя ладонью по лбу. — Вы враги, а я с вами еще о чем–то разговариваю! Ну раз уж заговорили, давайте докончим. Скажите, барон, вы много своих дружинников отправили грабить наши земли?
— Не грабить, а воевать! — поправил он меня. — Забрали половину дружины.
— Последний вопрос, — сказал я ему. — Можете придумать что–то убедительное, почему я не должен вас всех перебить? Вы враги и сами в этом признаетесь. Ваши дружинники и добровольцы занимаются на наших землях убийствами и грабежами, а вы готовы с нами расправиться здесь, несмотря на то что у нас сейчас общий враг! Совсем потеряли ум от жадности? У вас убили полсотни воинов, но готов побиться об заклад, что вы даже не зацепили никого из тех, кто в вас стрелял. А при штурме дворца вас в нем всех перебьют! И измором вы никого не возьмете, потому что в подвале пищи на месяц. Вам оказывают помощь, а вы хамите заведомо более сильному!
— В последний раз предлагаю подчиниться! — зло сказал барон. — У нас двести бойцов, и у многих есть арбалеты, а ни на ком из вас нет брони. И на площади стоят еще три сотни бойцов! Темноглазые засели за стенами, иначе давно были бы перебиты, а вы стоите на открытом месте в двадцати шагах!
Я смотрел в их лица и видел только жадность, ненависть и решимость смять чужаков. Многие были под градусом, в том числе и их предводитель. Мои доводы до них просто не доходили. Похоже, что, кроме барона, других дворян здесь не было, а для дружинников важно то, что говорит он. Здесь присутствовали и городские стражники, но и для них этот барон был своим, а я чужим и непонятным, да еще из Ольмингии, с которой сейчас воевали. И что делать? Может быть, я бы даже ушел, наплевав на японцев и их деньги, но кто же мне это позволит? Внезапно накатила злость, которая помогла сделать выбор.
— Сейчас посоветуемся, — ответил я. — Может, и сдадимся.
Пока он осмысливал мой ответ, я вернулся к дружине.
— Лейтенант, — негромко сказал я Саймуру. — Этот барон непроходимо глуп да еще пьян. Мы с ним не договоримся, и уйти тоже не дадут, поэтому приказываю открыть огонь. В первую очередь выбивайте арбалетчиков и прекращайте стрелять, как только они побегут.
Ширина улицы не позволяла стрелять всем, но и три десятка автоматов в считанные мгновения выкосили половину наших противников. Армейский арбалет — это тяжелое оружие, поэтому, пока велись переговоры, все арбалеты были опущены, а потом никто из арбалетчиков просто не успел ответить. Оставшиеся в живых бросали оружие и разбегались.
— Барон врал насчет трехсот бойцов на площади, — сказал я Саймуру, когда за поворотом улицы скрылись последние беглецы. — Вряд ли их там осталось больше сотни, а сейчас не будет и их. Поэтому быстро идем к дворцу и вступаем в переговоры с темноглазыми.