— Я ответил, — упрямо повторил Туманов. — Шаман мне не предъявил ничего, сразу накинулся. Терпеть, что ли? Я не терпила.
— Он не терпила, слыхал? — негромко спросил Князь, продолжая мерить взглядом нарушителя порядка.
Барбарис засмеялся. Шаман, прихрамывая, добрался до нар и плюхнулся на провисший матрас.
— Убью, падла, — прошипел он. — Заснешь и не проснешься, профессор.
Туманов поднялся и принялся отряхиваться, делая вид, что нисколько не боится, хотя угроза заставила его внутренне сжаться. Тот несчастный юноша, которого совсем недавно терзали на верхней шконке, лишний раз напомнил Туманову, в какой звериной обстановке он находится.
— Теперь у тебя два выхода, — обратился к нему Князь. — Или ты берешь мокруху на себя, или сам мокряком станешь. Место в библиотеке тебе обещал, помнишь? Теперь поздно. Все, что могу сделать для тебя, это попридержать Шамана чуток. Скажем, сутки. Потом не обижайся.
— Покойники не обижаются, — вставил Барбарис. — Жалко, что ты не такой старый, дед. Не то пожил бы дольше. Я бы за тебя словечко замолвил.
— Нишкни, — оборвал его пахан. И зыркнул на Туманова быстро, как финкой пырнул. — Проваливай. Не загораживай свет.
Утреннее чаепитие не задалось. Мать напекла блинчиков, выставила на стол три банки варенья собственного приготовления, и, пока разговор шел на посторонние темы, все было хорошо. Но потом Андрею вздумалось попросить маму смягчить свое отношение к отцу, и тут ее прорвало.
— Я много от него в своей жизни натерпелась, — заявила она. — Хватит с меня. Не прощу ему эту Светку белобрысую. На кого он меня променял? Вот пусть теперь мучается.
— Погоди. — Андрей осторожно положил надкушенный блинчик на тарелку. — Я кое-что начинаю понимать. Ты ведь на самом деле не считаешь, что он действительно убил Никольникова. Ты мстишь ему. Так? Признайся.
— Давай оставим эту тему, — нервно произнесла мать. — Ты всегда жил своей жизнью и ничего не знаешь о нашей.
Зазвонил ее мобильник, положенный на тумбочку возле плиты, чтобы был под рукой.
Мать взглянула на экран и как-то засуетилась, задвигалась быстрее, сунула раскаленную сковородку под воду, полезла в холодильник за молоком, села к столу, шумно придвинув стул.
— На звонок не отвечаешь… — заметил Андрей, внимательно наблюдавший за ней.
— Успею. Это не срочно. Ешь блины, пока горячие. Вот это прошлогоднее варенье, абрикосовое. В этой банке черничное, а здесь клубничное. Какое будешь? Молочка налить?
Сама того не подозревая, она напомнила Андрею поведение его жены, не научившейся толком скрывать свои измены. Этот дрогнувший голос, этот бегающий взгляд. «Сколько ей лет?» — спросил себя Андрей. Подсчитал и вдруг понял: у матери кто-то есть. Ей удобно отсутствие отца. Она и пальцем о палец не ударит, чтобы вытащить его из тюрьмы. Возможно, обид действительно накопилось слишком много. А может, мужчина подвернулся очень уж хороший.