Одд и ледяные великаны (Гейман) - страница 8

я не только перестану рассказывать, я вообще уйду, а вы двое останетесь добывать себе пропитание самостоятельно.

– Да, но… – заговорил медведь.

– Ни слова!

Медведь замолчал.

Лис продолжил:

– В великолепном большом зале Одина собрались все боги – пили медовуху, угощались и рассказывали байки. Они пили, хвастались, боролись, опять хвалились кто чем и пили – и так ночь напролет, до утра. Женщины давно ушли спать, поэтому огонь в каминах почти погас, и многие боги уснули не сходя с места, пристроив голову на столе. Даже великого Одина на высоком троне сморил сон, его единственный глаз был прикрыт – тоже спал. Но был кое-кто среди богов, кто пил и ел больше других, а сна ни в одном глазу. Это был я, Локи по прозвищу Небесный Скороход, бодрый и трезвый – да-да, как стеклышко…

Медведь издал негромкий звук, на всех языках мира означающий недоверие – эдакий полухмык-полукхек. Лис бросил на него острый взгляд.

– Я сказал – ни слова…

– Это было не слово, – прогудел медведь. – Это был звук. Ну? Значит, ты не был пьян.

– Да. Не был. И такой вот не-пьяный я вышел прогуляться в башмаках для хождения по воздуху, и поднявшись до верхушки стены вокруг Асгарда, заглянул за стену. Под стеной, вся залитая лунным сиянием, стояла и смотрела на меня красавица, какой свет не видывал. Кожа ее была молочно-белой, волосы золотыми, а губы и плечи – само совершенство. Голос ее, – а она обратилась ко мне, – напоминал звуки арфы:

«Приветствую тебя, храбрый воин».

«Приветствую и я тебя, – сказал я. – Приветствую тебя, о прекраснейшее из созданий! – Тут она мило рассмеялась, глаза ее блеснули, и я понял: понравился. – Что вынудило такую юную особу скитаться в одиночестве в столь поздний час, когда волки, тролли и прочая нечисть разгуливает на свободе? Не изволишь ли воспользоваться моим гостеприимством – гостеприимством Локи, могущественнейшего и мудрейшего из мужей Асгарда? Будь гостьей в моем доме, не пожалеешь, обещаю!»

«Не могу я принять твое приглашение, о храбрейший и красивейший из мужей, – сказала она, и луна сверкнула в ее глазах, похожих на сапфиры, – несмотря на то, что ты такой высокий, и мужественный, и невыносимо привлекательный. Я обещала отцу – королю из далекой страны, что не отдам ни сердца, ни губ своих никому, кроме человека, добывшего одну вещицу».

«И эта вещица…?» – я был готов принести все, что она назовет.

«Мьёллнир, – сказала красавица. – Молот Тора».

Ха! Я не медлил, – велел ей никуда не уходить, и мои летучие башмаки домчали меня до дворца как ветер. Все или спали, или были пьяны до беспамятства. Вот и Тор – дрыхнет в пьяном оцепенении, уронив лицо в лужу подливки на деревянном подносе, а вот и его молот – висит на боку. Только проворные пальцы Локи, коварнейшего и умнейшего Локи, могли стянуть его с ремня, не разбудив хозяина…