– Ну, вот и всё! – объявил он Саньке, вновь к ней подойдя. – Сделал, что мог… а вот что дальше делать – ума не приложу!
– Уходить надо отсюда! – вырвалось у Саньки помимо её воли. – И побыстрее!
– Куда? – вздохнув, проговорил Феофан. – Куда уходить?
– Куда-нибудь!
– А он? – кивком головы Феофан указал на неподвижное тело незнакомца. – Он как же?
– Он?
Некоторое время Санька молча смотрела на раненого, вернее, умирающего. Затем, с трудом преодолевая внутренний какой-то страх, отвращение даже, подошла к нему поближе.
– Он умрёт? – спросила она у Феофана, по-прежнему не спуская глаз с лежащего у своих ног человека. – Или всё же…
– Идём! – неожиданно резко проговорил Феофан.
И, резко повернувшись, он быстрым шагом направился куда-то влево. Вот так напрямик и пошёл, через кусты и папоротниковые заросли…
– Эй, подожди! – крикнула Санька, немедленно устремляясь следом. – Куда это ты?!
Как-то неожиданно она перешла с Феофаном на «ты» и даже не заметила этого.
– Мы его бросили, да?
– Там деревушка за лесом, – проговорил Феофан, не оборачиваясь. – Я в неё вчера заходил… ещё до того, как с тобой повстречался. Может, он оттуда…
Проговорив это, монах вновь замолчал, и Санька тоже молчала, стараясь лишь не слишком отстать от Феофана. А потом лес впереди начал быстро редеть, переходя в невысокий кустарник, и тут Феофан вдруг остановился. Санька, отставшая от него к этому времени уже изрядно, решила, было, что Феофан просто остановился, чтобы её подождать, и ускорила шаг. И тут только заметила впереди клубы густого чёрного дыма.
Не сразу Санька и сообразила, что это за дым. Лишь пойдя вплотную к Феофану, она смогла разглядеть сквозь жиденькую листву кустарника, полыхающие ярким пламенем деревянные избы…
– Была деревушка… – каким-то враз изменившимся голосом прошептал Феофан, поворачиваясь к Саньке. – И люди в ней были… а теперь они где?
Людей в деревушке не было видно. Во всяком случае, живых людей. Никто не суетился подле горящих строений, пытаясь, ежели и не погасить их (что было, в принципе невозможно), то хотя бы вытащить из пылающей избы что-либо из домашней утвари.
И никто уже не кричал…
И тут Саньке припомнилась та страшная поляна в лесу.
– Там, на поляне… – робко обратилась она к Феофану. – Это их там, да?
– Не знаю, Санька, – вздохнул Феофан, не отводя напряжённого взора от догорающей деревни. – Может, и их…
Дома уже рушились, один за другим и зрелище это было каким-то завораживающим. Во всяком случае, Санька тоже никак не могла отвести взгляд от пожара.
– Там, в лесу, одни мужики порубленные лежат… – продолжал между тем Феофан, – мужики да парни… А бабы, детишки… они где? В полон, что ли, угнаны?