Николай Степанович нервно вскочил с кушетки и бросился к дверям, но тотчас же остановился.
Куда он пойдет?.. Ведь он не знает… не знает ни места, где они встречаются, ни его…
— Боже, как тяжело!.. — вырывалось у Ардатова нудным воплем. — Скорей бы!.. Скорей что-нибудь!..
А что, он сам не знал, не отдавал себе отчета… хотя этого чего-то он ждал… жаждал всей душой…
Еще тяжелее, еще мучительнее становилось от сознания невозможности что-либо сделать, предпринять… Эта бездеятельность давила тяжелым камнем, прижимала книзу и все усилия сбросить тяжесть, прорваться сквозь мрак безысходности не приводили ни к чему.
Голова начала кружиться, холодный пот выступил на лбу… Машинальным движением Ардатов вынул платок, отер лоб и тотчас же, скомкав, разорвал его пополам.
Усилие, приложенное для этого и небольшая физическая боль от сопротивляющейся материи заставили его на минуту было прийти в себя, но только на минуту…
Он огляделся, как будто проснувшись от тяжелого сна, но тотчас же происшедшее еще резче, еще рельефнее представилось ему и еще острее и больнее отозвалось в сердце.
Со стоном Ардатов схватился за грудь и, бросившись ничком на кушетку, застыл в такой позе.
Ему было неудобно. Неловко согнутая нога болела, лицо неприятно колола щетина ковра, которым была покрыта кушетка, но он боялся пошевелиться, боялся сдвинуться с места…
Он испытывал физическую боль и эта боль хоть отчасти заглушала нравственную…
Нога отекла, во рту пересохло, голова горела… Невозможное, непонятное все больше наседало на него… сознание мутилось… нелепые мысли родились одна за другой…
Ему представлялось, как Вера бросится перед ним на колени и будет умолять простить… Он протягивает ей руки, но внезапно жена превращается в чудовище… страшное, тяжелое, липкое… которое бросается на него… Он отталкивает, но чудовище медленно, неуклонно надвигается…
…Вот он уже чувствует смрадное дыхание… чувствует, как зубы прикасаются к его шее…
Он собирает всю силу воли и… вскакивает с дивана. Взгляд случайно падает на вазу, стоявшую на столе и подаренную ему когда-то в день ангела Верой… и снова все, что было, все, что он пережил с того момента, как нашел письмо, резкой картиной проносится и он со стоном снова падает на кушетку, стараясь уйти от всего, забыть все…
Но тщетно… Тяжелой кошмарной стеной стоит перед ним измена жены, и нет сил, нет возможности пробить эту стену… нет возможности сделать так, чтобы не было бы того, что было…
Опять нудное, тяжелое, гнетущее чувство, чувство бессилия, чувство невозможности бороться, глаза застилаются туманом, а мозг не в силах понять… Напряженно работая сверхчеловеческими усилиями, не может дать просвета в этой страшной, тяжелой стене…