И Берюль, и отец Жозеф оспаривали позицию Ришелье перед королем, но безрезультатно. В конце концов после серьезных аргументов, которые представил совету Марийак, Ришелье был вынужден несколько отступить перед происпанской фракцией и начать в мае 1626 г. обсуждение условий Монсонского договора, который лишь номинально возвращал гризонским лигам Вальтеллину, провозглашая католицизм единственной религией на ее территории, и с большим трудом сохранял за Францией монопольное право доступа к альпийским перевалам. Уступка испанцам прав пользования этими перевалами повредила бы также голландцам, которые сами противостояли господству Габсбургов и на которых в тот момент рассчитывал Ришелье, надеясь занять у них корабли, требовавшиеся для покорения гугенотов. Однако союзники Франции, в том числе голландцы, были немало возмущены условиями договора, и он был недостаточно радикален, для того чтобы умиротворить внутреннюю оппозицию, представленную фракцией политических католиков.
В Испании пост, соответствовавший позиции Ришелье, занимал Гаспар де Гусман, герцог де Оливарес (1587–1645), бывший почти одного возраста с Ришелье. В течение двадцати двух лет он был первым министром при Филиппе IV, который был на восемнадцать лет моложе Оливареса. Оливарес относился к Филиппу одновременно как подчиненный и как наставник, что во многом напоминало отношения Ришелье и Людовика XIII.[125] Оливаресу нужен был мир, для того чтобы переключить свое внимание на укрепление позиций Испании в Нидерландах и пфальцграфстве, и на этот момент он мог пренебречь вопросом о перевалах.
Ришелье, для которого этот договор был мерилом дипломатического успеха, шел на экстраординарные меры, для того чтобы держать переговоры в тайне от Венеции и Савойи. Он подвергал их безопасность огромному риску нападения со стороны Габсбургов, до тех пор пока не смог поставить их перед свершившимся фактом, в свое оправдание сославшись на государственные соображения. Французский посол в Мадриде должен был взять на себя персональную ответственность за содержание договора и в случае провала попытки добиться для Франции монопольных прав в Вальтеллине вернуться домой и позаботиться о том, чтобы в Мадриде не осталось никаких документов, касавшихся этих переговоров, поскольку они могли бы послужить свидетельством того, что французский король действовал за спиной своих союзников.[126]
Восстание, поднятое братом де Рогана Бенжаменом де Субизом в январе 1625 г., в конечном счете привело к осаде Ла-Рошели. Оно было поддержано только самыми воинственными гугенотами и может считаться началом финальной стадии религиозных войн, в свое время приведших на трон Генриха IV. Мирный договор, подписанный в Монпелье в 1622 г., почти не соблюдался, и напряженность вылилась во вспышки возмущения в ряде городов. Ришелье последовательно призывал к сдержанности и недопущению гражданской войны, но действия де Субиза в конце концов убедили его в том, что сопротивление гугенотов необходимо сломить силой.