Словно от пощечины Офелия отвернулась и обессилено сжала в кулаки пальцы. Она ненавидела, когда муж пользовался ее уязвимостью, ее неисправностью и разрывал давно зажитые раны. Казалось, она вновь лежит на окровавленной постели и прижимает к груди синего младенца. Казалось, она вновь ждет его крик, его вопли, пусть душераздирающие, пусть невыносимые, но слышит лишь звенящую тишину.
Офелия расправила плечи, подняла горящую свечу и направилась к выходу. Алману хотелось остановить жену, он даже вытянул руку и приоткрыл рот. Но потом он замолк и поник, седина блеснула на его висках, а лицо помрачнело, состарившись на десятки лет.
Женщина же быстрым шагом направилась в свои покои. Если на пути ей попадались слуги, они отпрыгивали в стороны, словно перед тайфуном, они извинялись и кланялись, а миледи Уинифред не обращала на них внимания. Бесчувственная и мертвая, холодная, как и камень, из которого построили великий замок Станхенга. Все видели ее именно такой, и никто не подозревал, что в часы кромешной темноты она не смыкает глаз и мечтает о том, как синий труп в ее руках наконец-то взрывается неистовыми рыданиями.
Офелия прошла в покои, остановилась перед зеркалом и невольно поднесла к стеклу танцующий, огненный фитиль. Рыжеватое пламя осветило ее бледное лицо. Женщина так пристально глядела в свои серые глаза, что невольно застыла, завороженная блеском в их угольных зрачках. Она подошла ближе, еще ближе, а затем вдруг поняла, что голубизна в ее радужке отливает огнем. Совсем скоро ее серо-голубые глаза стали багровыми, как густая кровь, и женщина в недоумении вытянуло лицо. Ее рука коснулась зеркала. От пальцев остались мутные разводы. Офелия зачарованно наклонила голову, опустила руку и поднесла ее к огню. Кончик пламени коснулся нежной кожи ладони и обжег ее, но боли женщина не почувствовала. К ожа захрустела, дым распластался по ее руке.
Внезапно легкая улыбка коснулась ее губ. Она становился все шире и шире, и вскоре лицо Офелии Барлотомей озарил звериный оскал, жестокий и кровожадный, она, наконец, отняла руку от огня, и кровь мгновенно запеклась.
Женщина коснулась пальцами яремной впадины, ребер и остановилась на животе. Ее длинные пальцы прижались к талии, и неожиданно Офелия едва слышно прошептала:
— Уже скоро.
И затем свеча, яростно вспыхнув, потухла.