Атолл не должен был оправдываться, не должен был объяснять дочери, почему он принял такое решение, почему оно кажется ему разумным, но он говорил, ведь ощущал себя предателем. Для Эридана семейные узы превыше всего, и когда Эльба плакала, его кожа покрывалась дрожью, а сердце судорожно сжималось.
— Люди Вольфмана прибудут через несколько дней. Вождь опустил руки и отошел от девушки. Она стояла прямо, крепко стискивая пальцы. Тебя сопроводит Фьорд. Мне нужно остаться здесь, в Дор-Валхерене.
Эльба опять не ответила. «Немая стрела» так он называл ее пронзительный взгляд, полный глубокой обиды и свирепости. Девушка наблюдала за ним, а он отвернулся.
— Когда-нибудь ты меня поймешь.
Атолл ушел, и Эльба распахнула рот, чтобы втянуть больше воздуха.
Мир раскололся на тысячи частей, мир взорвался и безжалостно вспыхнул. Девушка без сил упала на траву и впилась ногтями в ледяную землю, осматривая водопады, хвосты извивающихся рек. Она была у себя дома, но чувствовала себя чужой и покинутой. Никто не разделил бы ее чувств и не смог успокоить. Пифия прогоняла ее, избавлялась от нее, и не объясняла, что Эльба сделала не так, когда провинилась.
Что ее ждало в Станхенге? Каким был Вольфман Барлотомей? Сумеет ли она когда-нибудь забыть слова отца и простить его? Понять его? Эльба закрыла ладонями лицо и в ужасе сгорбилась, слыша змеиное шипение в своей голове.
Девушка впервые ощутила себя по-настоящему одинокой. Будто инструмент в чьих-то руках. Е ю распоряжались, как хотели. Она была рычагом, условием, страховкой. Ее не воспринимали всерьез, ею пользовались, облагораживая поступки словами о долге, чести. Но Фьорда не заставляли покидать родной дом, отца в свое время не заставляли покидать родной дом. Они говорили и их слушали. Но ее слова оставались немыми.
Девушка распахнула опухшие веки и посмотрела на свое отражение. Оно казалось на удивление четким. Эльба всматривалась в него, изучая свои глаза и волосы, губы и плечи, румяные щеки и нос, а затем хлопнула ладонью по воде и отвернулась.
Когда-нибудь к ней станут прислушиваться. К огда-нибудь ее слова будут иметь вес. Девушка пообещала себе и намеривалась сдержать обещание.
— И нас пустят в Черной Топи, потому что… Ксеон посмотрел на Аргона и сощурил глаза. Высоко в небе дул прохладный воздух. Д рузья летели в Эридан, намереваясь пойти на крайние меры, которые Нуба грубым голосом назвала «миссией олухов».
Никому в голову не приходило, что можно взять и наведаться в Рифтовые Болота. А Аргон подумал, что это отличная идея. Ксеон ему даже не сразу поверил, решил, что друг надышался пылью или, возможно, головой ударился, когда разбирал завалы.