Пусть это было глупостью и тянуло на кинематографическое клише, но мы разделились. Да – в сложившейся ситуации это было опасно, неизвестно, сколько групп ещё охотится на наших и не наших ребят. Но тащить с собой на «точку» раненого Петра и всё ещё не пришедшую в сознание турчанку, на мой взгляд, было рискованно. Мало ли что там могло случиться, тем более что седьмое, восьмое и даже десятое чувства буквально орали, что в лагере меня ждёт неприятный сюрприз.
Отправив чукчу с девушкой и всеми нашими «трофеями» на машине «чёрно-белых» в Солнечное, я бегом добрался до дожидающегося меня «Карателя» и, закинув австрийский автомат на пассажирское сиденье, врубил мотор на полные обороты. Ласточкой слетев с холма, погнал броневик прямиком на юго-запад, почти не выбирая дороги, стараясь разве что не налететь на какое-нибудь препятствие и не угробить технику, загнав её в особо глубокую каверну.
Щёлкнув, заработала гарнитура, но на этот раз вместо белого шума и непонятных кряхтений в эфире, я услышал женский голос, вещающий на латинском языке.
– …Inquam! Terror codice: «Rubium»! – Зацикленное, видимо, сообщение началось заново, но уже на русском языке с лёгким американским акцентом. – Это не учебная тревога! Код: «Красный»! Тревога! Код: «Красный»! Нападение не идентифицированных лиц на полигон «Гебзе». Студентам немедленно проследовать на ближайшую точку эвакуации. Повторяю! Тревога, код – «Красный»! Repeat! Alarm! Code: «Red»! Code: «Red»!
Вырулив на более-менее ровную поверхность, я нажал пальцем на кнопку гарнитуры.
– Рядовой Ефимов в канале, – произнёс я, параллельно пытаясь вспомнить, что и как нужно говорить. – Номер А1-0857.
В голове всё ещё немного гудело от переизбытка Сансары, но к моему удивлению, несмотря на то что я уже очень долгое время держал открытой шестую чакру, я всё ещё не превратился в пускающего пьяные слюни идиота, готового свалиться под ближайшим забором.
– Принято, Ефимов, – тут же отозвалась дежурная. – Доложитесь и немедленно…
– Мы тут с какими-то мужиками схлестнулись, – перебил её я, забив на субординацию и всяческие правила. – Я пятерых положил. Пётр, ну… этот, как его… чукча, короче. Пырым-тырым!
– Пырым-тырым?.. – недоумённо переспросила сбитая с толку девушка.
– Ага… не помню, как его. Шаман, короче, – я резко вильнул, объезжая незнамо откуда взявшуюся дырку в земле. – Он ранен. Девка-турчанка, с которой мы махались – тоже. Пётр везёт её на трофейной машине, вместе с гавриками… В общем, там в кузове контейнеры с упакованными в них студентами. В основном турки, но есть двое наших.