И преодолел свой страх, встал и побежал, несмотря на разрывы вокруг. И, как по волшебству, обстрел в это время закончился. Думаю: «Как повезло». Эта мысль о том, что какая разница, как тебя убьют — лёжа или стоя, уже засела в голове. И лучше пусть стоя. После войны был спектакль, по-моему, по книге испанца, сейчас не вспомню автора, «Деревья умирают стоя». Может быть, и представлял себя таким человеком, которому уж если умереть, то лучше стоя, чем лёжа. Так что с этой мыслью поднимался и поднимал бойцов в атаку. И даже штрафники многие так поступали. Вот, например, поднялся в атаку, бежишь, а расстояние до противника — 50-100 метров. Если перебежками — перебежал, лёг, встал, перебежал, лёг. Но каждый раз вставать, когда ты уже лежишь на земле, зная, что ты встаёшь под пули — это каждый раз надо преодолеть свой естественный страх. И для того, чтобы потом этот страх каждый раз не переживать, встал и уже не ложишься, отрываешься от земли-спасительницы. Многие штрафники вставали и не ложились в этих перебежках, шли напрямую. Даже очевидцы говорили: «О, штрафники в атаку ходили не сгибаясь!». Известный современный певец Александр Маршал в песне про 13-й штрафбат поёт, я не помню дословно, что «нам нельзя пригибаясь, а только во весь рост, нам нельзя иначе, мы штрафники». Нельзя иначе? Да не потому, дорогой Александр, что запрещали штрафникам ложиться и заставляли идти, не применяясь к местности, а потому что сами они понимали, что потом подняться труднее, если ляжешь.
Ким Н.: А Вы знаете, что Александр Маршал будет ведущим программы, в которой будет этот фильм?
Пыльцын А.В.: Слышал, но как совместятся в одном фильме такие разные наши понятия о штрафниках, какие он вставил в свою песню о 13-м штрафбате на Шерпенском плацдарме. Я попрошу передать в дар мою последнюю книгу, может, она внесёт ясность в этот вопрос.
Ким Н.: Я хотела спросить: там же были и те, кто струсил, и самострелы, наверное. Насколько же их было сложно мотивировать идти вперёд, или они сами по собственной инициативе хотели действительно искупить свою вину?
Пыльцын А.В.: Мотив, наверное, был один — пойти с тем, чтобы восстановить своё офицерское положение. Это много значит. Поэтому они понимали, что от того, как он будет воевать, зависит, будет он дальше офицером или не будет. А каждому, естественно, хотелось вернуться в офицерский строй. Поэтому сказать, что они сами по своей инициативе поднимались — это не так. Должна инициатива проявиться, от кого-то исходить, вот она и исходит от командира взвода или роты. А когда есть эта инициатива, уже есть кому подражать, за кем идти, есть повод проявить и свою инициативу вслед за инициативой командира. Вот он и поднялся, преодолел себя самого.