Иринчеев Б.: Александр Васильевич, мы уже говорили об оружии. Вернёмся к этой теме. Когда вы учились в пехотном училище, какие вы системы осваивали? Понятно, что винтовка Мосина, СВТ, ППШ, «Максим», «Дегтярёв».
Пыльцын А.В.: Во-первых, ручные пулемёты Дегтярёва, самозарядные винтовки Токарева — мы уже владели ими почти автоматически Мало того, у нас были соревнования — с закрытыми глазами разобрать их и даже довольно сложный, затворно-спусковой механизм СВТ. С закрытыми глазами полную разборку самозарядной винтовки Токарева и полную её сборку тоже с закрытыми глазами. Я, помню, даже выиграл пачку махорки на этом деле, не говоря уже о винтовке Мосина. Мало того, было у нас и минное дело. Мы изучали и свои мины, и немецкие, поэтому потом, когда мне пришлось участвовать в боях, я даже разминировал минное поле в одном месте и переставлял на другое — примерно 200 мин переставил, потом на какой-то 207-й или 208-й подорвался, наступил на мину. Всякое бывает на войне, поэтому и тут несмотря на знание мин случилось…
Иринчеев Б.: А противотанковые ружья тоже изучали — ПТРД, ПТРС?
Пыльцын А.В.: А как же? И противотанковые ружья — всё оружие…
Иринчеев Б.: Ручные гранаты, да?
Пыльцын А.В.: И гранаты: противотанковые и ручные всех типов, метание гранат — всё это было. Причём, различная воинская подготовка в таком темпе: с подъёма, а подъём в 6 утра, до отбоя в 11 часов вечера постоянная тренировка в каких-то приёмах — то лыжная тренировка, то тренировка в штыковом бое, то тренировка во всякого рода перебежках. А то какое-то тактическое занятие с ночным выходом или тренировка по магнитному азимуту: вот компас дают тебе, направление, кроки, где повороты какие, и вот мы ходили ночью, тренировались правильно держать курс по этим крокам. Так что тренировки были очень серьёзные и напряжённые, поэтому нас кормили очень хорошо в училище, хотя нам не хватало этого. Я помню, мы на лыжных тренировках вечером ходили мимо одного ларька, в котором ничего не было, кроме крабовых консервов. Эти баночки 50 копеек стоили, но мы набирали — по 3, по 4 банки этих консервов, и на ужин или на завтрак сдабривали свою кашу или что нам дают этими крабовыми консервами. Во время перерывов разговоры были только о том, как наши бабушки или мамы пекли пироги, какие вкусные борщи готовили. Как говорят, не о женщинах, не о бабах разговор был, а о том, какой пищей нас кормили дома, потому что выматывали нас и мороз, и физическая нагрузка настолько, что хотелось есть всегда.
А кормили нас хорошо, курсантская норма отличалась от солдатской и по весу, и по разнообразию, только табак мы покупали. Рядом за забором стояла колония заключённых — им табак давали, а нам, курсантам, табак не положен. Так эти заключённые нам через щёлочки забора продавали махорку. Причём, спичечная коробка 60 рублей, а 60 рублей — это был месячный оклад денежного содержания курсанта. У рядового 7 руб. 80 коп. Так вот, спичечную коробку этой махорки мы покупали за свой месячный оклад. Правда, они нас дурили — мальчишки же мы, а они-то все умные: они эту махорку пересыпали опилками, дубовые листья резали туда. Там и махорки-то 30 %, может, было, а остальное всё примеси, вплоть до высушенного конского навоза.