Яр на слишком большой скорости вошел в поворот, и мы едва не слетели в кювет Я рефлекторно уперся руками в торпеду. Жалобно взвизгнули тормоза, заднее колесо вылетело на гравий и машину слегка занесло. Гордеев отпустил тормоз и чуть поддал газу, возвращая машину на дорогу.
— Извини, — он плотнее сжал руль руками, неотрывно глядя на серую ленту шоссе, убегающую под капот. Карие глаза прищурились. — Когда она погибла, я сбежал. И в 16 лет оказался предоставлен сам себе. И, кажется, — он поморщился, чувствуя напыщенность фразы, но все же сказал, — разучился любить. Мне нравятся женщины, я все-таки мужчина и у меня есть свои потребности. Но главное для меня работа. И для моих женщин это не секрет, я никогда не обещаю им ничего, мы просто хорошо проводим время.
Я оглядел друга, неужели он действительно в это верит? Такой умный и проницательный во всем верит, что такая женщина, как, к примеру, Лера, может быть с мужчиной, чтобы просто хорошо провести время и не рассчитывать на большее? Яр сосредоточенно смотрел вперед, закусив нижнюю губу. Сильные руки резко крутанули руль, и джип сходу аккуратненько въехал в щель между зелененьким Пежо и серым Раф 4. Н-да. Если он и не умел любить, то многое другое он делал на зависть.
Пока я лениво раздевался и переводил дух в самом удобном в мире кожаном кресле, Яр успел сбегать в душ, налить кофе, и уселся напротив с кипой бумаг, в которых я опознал заключения экспертов по телу Кость, протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей и т. д.
— Так что там сегодня с нянькой стряслось? — Гордеев поднял на меня глаза. — Это ведь она кричала?
— Откуда ты знаешь? — а я-то надеялся удивить его рассказом.
— Да больше некому. И Полина уж очень занервничала, когда крик услышала.
— Ну и вечерок сегодня, — протянул я и пошел тоже налить себе кофе. Приятно было потянуть время и подразнить любопытство Яра, нечасто выпадала такая возможность. Но он или делал вид, или действительно не горел желанием немедленно все выведать, уставился в свои бумажки и помечал что-то в толстом оранжевом блокноте, который постоянной таскал с собой. Уверен, что он лишь изображал равнодушие, но все-таки тянуть время было уже неинтересно. Скинув пиджак, я улегся на диван с дымящейся кружкой в руках и рассказал о талантах Баранова и нежелании няньки делиться информацией. Про блестящий камушек на ногте и подслушанный разговор решил умолчать, было стыдно, что так и не выяснил, кем были собеседники. Что, кстати, странно, учитывая, что я проверил всех женщин в зале.