– Пап, я есть хочу-у-у!
– Я тоже, – сердито ответил отец. – Иди, открой окна. Сейчас что-нибудь приготовлю.
Они уже зашли в темный душный коридор. В квартире почти не жили. Иногда останавливались дядя Паша с Сашкой, если выступали в ростовском цирке, а так время от времени, на одну или две ночи, приезжали то Мишка с отцом, то тетя Вера с дядей Гришей. В Ростов в основном ездили к зубному врачу или какому другому.
Мишка прошел из коридора в большую комнату, а из нее в комнату поменьше, распахнул забранные решетками окна и снова начал:
– Я есть хочу. Поехали бы домой… Там тетя Вера небось щи приготовила или суп с макаронами и с морковкой, и с луком, и с…
– Прекрати! Яичницу съешь. Разбаловался на теткиных пирожках. – Петр Михайлович засмеялся. – Я бы и сам сейчас от пирожков не отказался!
Пока отец готовил, Мишка выскочил во двор в тапочках и достал из багажника пакеты со своими приобретениями. Отец заметил его маневры через узкое приоткрытое окно кухни.
– Мишка, завтра обратно все в машину затаскивать придется! Кончай пиратничать, иди мой руки, и перекусим.
– Сейчас. – Потапыч с сожалением оставил все же часть пакетов в багажнике и вернулся с одним, где были альбом и цветные карандаши в металлической коробке.
Прошло полчаса. Отец, поглядев на остывшую в тарелке яичницу, заглянул в комнату. Мишка, высунув язык от усердия, забравшись с ногами на стул, рисовал.
– Живо на кухню! – гаркнул отец. – Остыло всё!
Мишка получил легкий подзатыльник и помчался на кухню. Отец заглянул в альбом и увидел мужчину, отдаленно похожего на него самого и в то же время на Врангеля, в черкеске и кубанке.
– Пап, я пойду погуляю? – с набитым ртом спросил Мишка.
– Куда еще? По жаре, да и к ночи дело. Сиди дома. Альбомов целый ворох накупили, есть чем заняться. – Отец уже мыл посуду. – Завтра рано поедем.
– Я пойду-у!.. – начал ныть Мишка. – Надоело рисовать.
– Ну иди. Ненадолго и недалеко.
Мишка выскочил на улицу и побрел вниз, в сторону рынка. Он глазел на дома, на горожан, выползающих на улицу в поисках прохлады и развлечений. Брусчатка, по которой он шел, была отполирована немыслимым количеством ног и стала почти зеркальной.
Мишка решил, что это старинные камни. По ним, наверно, ездили на лошадях. Звонко цокали копыта. Может, проезжал целый отряд казаков с шашками, в форме. Позвякивали сбруи, всадники переговаривались, раздавался смех, сотник окриком призывал к порядку, и разговор и смех на время стихали. Пахло лошадьми и сыромятными ремнями сбруи. Мишка вообразил, что кто-то из его родни мог вот так верхами ехать по Ростову, например прапрадед Петр Михайлович.