– Если и есть трещина, то это нестрашно. Я его осмотрел: смещения нет. У детей быстро срастается. Но рентген сделать надо. Поехали, я отвезу.
– Я сам. – Озабоченный дядя Боря подхватил Владика под мышки и понес к своей машине, старенькой серой иномарке. Побледневшая мать побежала было следом, но дядя Боря ее прогнал: – Иди обедом занимайся, мы справимся. А то приедем голодные…
Мишку никто не ругал и не наказывал, только Сашка поглядывал на него со злорадством. Потапыч чувствовал вялость, а к вечеру совсем слег: спина и грудь, обожженные солнцем, нестерпимо горели. А когда привезли Владика с ногой, закованной по колено в гипс, Мишка совсем упал духом.
У него поднялась температура от перегрева, и всю ночь отец заворачивал его в мокрую простыню, чтобы охладить, сбить жар, но простыня почти мгновенно высыхала и облегчение приносила ненадолго.
От жара, когда Потапычу чуть-чуть удавалось задремать, ему мерещилось, что из катера высовываются ржавые длинные руки и принимаются его душить.
К утру, измученный, он все же уснул, а когда проснулся, заявил:
– Я домой хочу. Мне тут не нравится. А купаться можно и в Дону.
– Приди в себя немного, и поедем, – кивнул отец. Он чего-то такого ждал от сына. – Я завтра с утра хоть на рыбалку успею съездить. Договорился с местным рыбаком, он мне лодку даст. Тут рыба клюет как безумная. Или ты требуешь, чтобы мы сегодня же отбыли?
– Ничего я не требую! – воспламенился Мишка. – Я же злодей! Всем мешаю. Вот и Владик из-за меня теперь в гипсе.
– Я бы не стал так преувеличивать свои «заслуги». Владик сам затащил тебя на катер. В кои веки не ты инициатор заварушки. – Отец присел на край тумбочки, рядом с кроватью, где лежал Мишка, укрывшись простыней до подбородка. – Будем страдать?
– Хочу и страдаю! А ты иди купайся, отдыхай. – Потапыч смолк, скорбно поджав губы.
– Ты издеваешься? Или думаешь, что я – злодей? Уйду сейчас предаваться радостям жизни, а тебя оставлю с глупыми мыслями наедине?
– Какими?
– Такими. – Отец пересел к нему на кровать, заставив немного подвинуться. – О том, что ты никому не нужен, несчастный и несправедливо обиженный… А я-то вчера порадовался, что ты начал взрослеть. Мужественно позаботился о попавшем в беду Владике ценой собственного здоровья, оставил ему свою футболку… А теперь снова детский сад.
– Мужественно! – фыркнул Мишка. – Тоже мне мужественность!
– А вот тут ты не прав! Мужественность и смелость не только в том, чтобы скакать с шашкой наголо и рубить врагов, хотя тут, конечно, отвага необходима.
Потапыч повернулся на бок, лицом к отцу, оголив красное, обожженное солнцем плечо.