Полковник вопросу не удивился. Так всегда бывало. Вроде генерал спускался к нему за передышкой — за решением проблем Шторм сам поднимался наверх, но получалось как всегда: либо о женщинах, либо, что происходило значительно чаще, о работе.
— Хранители думают, — качнул он головой. Потом добавил: — Или чего-то ждут.
— Или чего-то ждут, — повторил Орлов. Не машинально, высказывая свою точку зрения. — Если мы правы в своих оценках и появление домонов — результат происходящих в последнее время процессов, то именно ждут. — Подумал — говорить, если и так очевидно, все-таки произнес: — Дерьмовая ситуация. С какой из сторон не посмотри.
Шторм, откликаясь на сказанное генералом, сначала улыбнулся, потом расхохотался. Как при этом умудрялся удерживать кружку, оставалось только догадываться.
Орлов с реакцией на выходку бывшего подчиненного, а ныне друга, не спешил. Чувство юмора у полковника было своеобразным, как и методы работы. Правда, на этот раз кое-какие предположения наличествовали, оставалось лишь дождаться подтверждений.
Шторм успокаиваться не торопился. Вроде начнет затихать, но достаточно оказывалось посмотреть на Орлова, как смех становился только задорнее.
— Уверен, что их стоило предупредить? — спросил генерал тихо. Не единственное, что могло заставить Шторма остановиться, но вполне действенное.
С выбором средства не ошибся. В глазах еще блестели выступившие слезы, но ответил полковник уже более-менее спокойно, правильно поняв суть вопроса.
— Я Харитэ не завидую. Если Наталья сама не справится, экипаж поможет, а уж с усилением в виде Тимки и Таласки, полный бедлам гарантируется.
Едва заметной улыбкой генерал дал понять, что с мнением Шторма согласен, но она мелькнула и пропала, растворившись в нескрываемом беспокойстве.
— Вот этого я и побаиваюсь. Столько всего произошло за последнее время. Ей досталось…
Закончить Орлову Шторм не дал. Поставив кружку на стол, резко поднялся, подошел вплотную, заставив снова остановиться у стола.
— Не веришь ей, поверь Рауле. Жрец не стал бы менять свою жизнь на ее, не соотнеся ценности обоих. Или уже успел забыть, что он тогда сказал?! — Тон был жестким, бескомпромиссным. Не говорил — бил наотмашь.
Орлов качнулся, словно тот действительно ударил, отступил на шаг — полковник эмоции в узде держать даже не пытался, залпом допил коньяк, поморщившись, залил остатками уже почти остывшего кофе.
— Помню! — Прозвучало с хрипотцой. Он не просто помнил — едва ли не каждый день повторял те слова, сказанные вот в этом самом кабинете.
Рауле пришел сам. О том, что затеяли полковник с Искандером, Орлов в тот момент еще не знал, потому и о причине догадался значительно позже. Но тогда и смысла хватило.