Кэтрин Горевски… Все на ушах, но случай из тех, когда результат обратно пропорционален усилиям.
— Фархад зарядил своих, но…
Удивительно зрелище… не растерянный — ушедший глубоко в себя Шторм…
Если бы не повод…
— Я не увидела заключения спецов… — Оперативка обновилась… вроде и не смотрела, да только взгляд машинально зафиксировал изменения…
Пылало везде, но сейчас ее больше всего интересовали два сектора. Окраины, способные стать еще одним рубежом в пусть и весьма относительном, но тылу и… система Баркот, где под командованием Злобина разворачивались эвакуационные лагеря.
Задача была сложной не только с точки зрения инженерного воплощения — в качестве основы для орбитальных и внеорбитальных баз использовались транспорты тарсов, но и с чисто человеческой. Перемещались огромные массы людей, воспитанных в разных традициях, имеющих хоть и схожие, но все-таки различавшиеся мировоззренческие принципы.
И это — не беря во внимание сугубо «их» проблемы, которые с адмирала и его команды никто не снимал.
— Пока только на словах, — Шторм опять не обернулся. — Устойчивый первый уровень активации…
— Но… — заполнила она возникшую паузу.
— …никто не знает, как будут вести себя сцецботы в условиях беременности, — продолжил генерал, идеально вписавшись в ее интонации. — Прогнозирование точного ответа не дает. Пятьдесят на пятьдесят…
— Либо — откат, либо уйдет вглубь… — Элизабет повторила то же самое, но сменив формулировку. — Паскудно…
— Когда у нас было иначе? — философски фыркнул Шторм. — Ты извини…
— Генерал! — Лиз оборвала, рывком поднялась с кресла, но подходить к Шторму не стала.
Иллюзия…
Им всем время от времени нужна была подобная иллюзия. Вроде и не один, но…
— Риман смотрел запись? — она остановилась, не дойдя до зоны отдыха в своем кабинете.
— Думает, — откликнулся Шторм с усмешкой.
— Риман? — переспросила Лиз недоверчиво, да еще и ухмыльнулась.
Сделать минимальный психологический портрет Ларкина могла и она. Для вывода, что тот играл, изображая нежность по отношению к беременной Кэтрин, материала вполне хватало. Легкая напряженность в жестах, едва, но все-таки заметная разница в естественных и контролируемых движениях…
Как бы Ларкин ни владел собой, как бы ни умел производить именно то впечатление, которое ему требовалось, элемент импровизации, «вытащенный» ею еще при первом просмотре записи, оставил вполне читаемые следы.
— Сказал, что посоветуется с Орданом, — откликнулся Шторм. — Что думаешь по поводу нового лиската? — как-то… подозрительно легко переключился он, наводя на мысль, что весь разговор был начат именно с этой целью.