3. Вещи воображаемые могут занимать в пространстве то же самое место, которое уже занимают действительные вещи. Это совмещение действительного и воображаемого в одном пространстве есть условие возможности сознательной деятельности в физическом мире. Только благодаря протяженности образов фантазии и свойству их занимать то же место в пространстве, что и физические вещи, становится возможным измерение действительных вещей. В самом деле, прикладывая, например, аршин к палке, мы в воображении продвигаем его внутрь палки, мы совмещаем его с ней. Желая узнать, не застрянут ли сани в воротах, ты смотришь на ворота и воображаешь в них сани. Воображаешь не мысленно, ибо мысль непротяженна, а чувственно.
В одном и том же месте пространства ты увидишь сразу два образа, оба окрашены цветами и оба протяженны — и все же их различаешь.
4. Только это свойство образов воображения — занимать то же место в пространстве, что и образы чувственные, — обуславливает возможность изобразительных искусств. Например, художник смотрит на дом, потом переводит взор на бумагу и на ней воображением создает образ дома, запечатленный в памяти. Потом он карандашом обводит образ дома, уже находящийся на бумаге, — обводит его так же, как копировальщик обводит на прозрачной кальке просвечивающий чертеж. Если бы художник не видел образа, созданного его воображением на бумаге, он не мог бы рисовать. Поистине удивительно то, что философы не исследуют вопроса о том, как возможна живопись.
5. Однако, несмотря на то, что вещи действительные и воображаемые находятся в одном и том же пространстве, между ними есть существенное различие.
Заметь, что именно существенное, т. е. по существу, так как на первый взгляд многим даже ученым людям кажется, что различие только в большой яркости действительных вещей, т. е. в степени. Однако, это мнение ошибочно. Пейзаж может темнеть или бледнеть до полного исчезновения, но нет такого мгновения, когда он перешел бы в образ фантазии. И обратно, образ фантазии может быть много отчетливее, чем образ действительности, например, чем ночной вид, и все-таки он остается воображением. Значит, различие не в степени.
6. Существенное отличие, однако, не лежит в том, что вещи принадлежат миру телесному, а образы воображения — к духовному. Если к отличительным признакам материи принадлежит протяженность, то ведь и образы фантазии протяженны, следовательно, они в этом отношении суть такие же вещи, как и материальные. Может быть, кто-нибудь захотел бы видеть отличие в том, что материальные вещи имеют свойства плотности, непроницаемости частиц, каковым не обладают воображаемые. Однако картины волшебного фонаря, образующиеся при пересечении несущего их луча белым полотном, не более непроницаемы, чем образы воображения. Если бы какой-нибудь педант захотел оспаривать это указанием на давление света и его химическое действие, то ведь и воображение может производить еще большее давление, как показывают всевозможные медиумические опыты, а химическое действие образов фантазии на фотографическую пластинку общеизвестно.