3. Наблюдение показывает, что, кроме этой необходимой связи вещи с понятием, может быть устанавливаема еще произвольная. Некоторые вещи сознательно избираются, как символы понятий. Так, избираются некоторые сочетания звуков, именуемые словами, как символы определенных понятий. Может быть это избрание и не вполне произвольно, может быть оно диктуется духом языка или иными причинами, как например некоторой неизвестной нам связью между определенными звуками и идеями — это сейчас не имеет для меня значения. Существенно то, что слова могут становиться ключами созерцания понятий.
4. Итак, вещь играет в знании двоякую роль. С одной стороны, она есть символ — в том случае, когда мы умозаключаем на основании опыта о душевном состоянии других монад. С другой стороны вещь есть ключ созерцания, а именно в тех случаях, когда некоторые вещи мы выделяем, как достойное быть знаками, от которых внимание может восходить к созерцанию предмета в интуиции.
5. Слово, которое особенно удачно подобрано, как ключ созерцания, есть имя. Не всякое слово есть имя, но лишь такое, которое удобно направляет внимание к умозрению. Способность нарекать имена я буду называть способностью поэтической, а искусство нарекания имен — поэзией. Интуитивное знание монады монадой есть поэзия по преимуществу; постижение монадой другой монады, как субъекта ее среды и переживание ее настроений, есть знание поэтическое.
6. Знание научное только в той мере заслуживает имени знания, в какой в него привходит поэзия. Пока наука различает свой предмет, ставя номера или буквенные клеймы, она никакого знания не дает, (подчеркнуто переписчиком). Так, например, учение о природе древних мудрецов, различавших в ней четыре стихии, дает действительное знание природы, ибо слова «вода, огонь, земля, воздух» суть имена, открывающие умопостигаемые настроения стихий. Но химия европейцев двадцатого столетия недостойна названия науки, ибо буквенные обозначения ее элементов не открывают о самих элементах ничего. Как только гений вносит в химию начало действительного знания, нарекая имена элементам, химия становится алхимией. И подобные же изменения должны претерпеть все науки о природе, чтобы стать действительным знанием о ней.
На полях: вспомним слова Ландау, что м. б. соврем. открытия в физике есть открытия ложные — не существующих в природе вещей.
7. Назначение слова — быть именем предмета. Назначение суждения — быть именем отношения предметов. Как вещи, в том числе и прежде всего слова, суть ключи созерцания предметов, так суждения суть ключи созерцания связей и отношений. В этом состоит объективное значение суждений. Суждение не есть соединение, но есть усмотрение связи. Суждение экзистенциальное, указывающее онтологическое место предмета, тоже есть усмотрение связи. Все суждения синтетичны, но не в том смысле, что они связывают, а в том, что они указывают связь. Так, когда я говорю, что все тела протяженны, я не открываю протяженности в теле, а подставляю однозначное слово, ибо «тело» и «нечто протяженное» суть синонимы; я не могу помыслить чего-либо протяженного, что не было бы телом.