25. В самом деле, что значит слово бесконечность? Это значит нечто, не имеющее конца. Но слово «конец» имеет смысл только в отношении движения; это ясно из того, что то, что при движении в одну сторону есть конец, при обратном движении есть начало. Конец — значит прекращение движения, конец есть не-движение, бесконечность есть не-не-движение, то есть движение. Движение же, как общее понятие, есть сила, созерцаемая в Верховном Источнике Сил и представляет понятие вполне нормальной структуры.
26. Сходным образом обстоит дело и с «небытием». Слово «не» в суждении значит то же, что и «вне». Когда я говорю, что это дерево не есть береза, это значит, что береза находится вне выделяемой мною в качестве предмета внимания области сущего. Это было бы верно даже в том случае, если бы березы вообще не существовало, так как она была бы в моем воображении, то есть опять-таки вне наблюдаемого дерева. Таким образом, не-бытие, т. е. нечто, что не есть бытие, означает то, что находится вне бытия. Но бытие есть все, область бытия, как указано, совпадает с областью мыслимого. Поэтому небытие есть нечто немыслимое. И даже более того, нельзя сказать, что небытие вообще есть нечто; ибо слово «нечто» означает выделенный в сущем предмет внимания, отношения которого к остальному сущему уясняются в процессе познавания (?). Вне сущего никакое нечто не может быть и мыслимо.
27. Итак, рассудок создает две фикции: бесконечности и небытия. Исследуя вселенную в быстром беге, видя пред собой задачу различения, никогда не завершаемого, он свое свойство приписывает вселенной, мысля ее как бесконечность. Все соотнося, он и всеединству пытается найти соотносительное понятие небытия.
28. Бесконечность и небытие суть слова, но не имена, смысла они не имеют. Однако несомненно, что в каком-то ином смысле, эти слова суть имена, ибо им соответствуют умопостигаемые настроения. И в самом деле, самое простое наблюдение обнаруживает, что бесконечность есть условное поэтическое имя простора, небытие же есть такое же имя для умопостигаемой тьмы.
29. Здесь полезно также коснуться и магии — в широком смысле этого слова. Поэт нарекает имена монадам в отдельных моментах их бытия; тот, кто повторяет формулы поэта, и в первую очередь он сам, с чрезвычайной живостью постигает те или иные настроения определенных монад. Таким образом, недостаточно наречь имя, надо его призвать. Призывание имени может иметь двоякую цель. Собственно поэтическое призывание имени только открывает монаду умозрению. Это как бы пассивное призывание, ибо активность тут входит лишь как действие знания (…). Но призывание имени