— Это как же?
— Я вас слушаю.
— Нет, ты мне ответь, — старик не слышал Пирогова, — это они сюда пришли. Тут ведь до нас — что на пальцы поплевать.
— Так я слушаю ваше дело, — еще раз напомнил Пирогов.
Старик крякнул, снова оглянулся на карту.
— От ведь прет, стерва! Нет, ведь как прет!
Он придвинул к себе стул, сел бочком, шапку зажал в ладонях, а руки сунул между колен — согнулся, сжался, как под тяжестью непосильной ноши, и только глаза быстрые-быстрые, прямо молодые, продолжали насмешливо лучиться.
— Дело у меня такое, дорогой. Месяц назад вакуированных привезли. И до того были. Сто семей, если не поболе. Ага? А кто эти люди? Нет, ты скажи, кто эти люди? Докажи, что среди них нет лазутчика...
— Все?
— Да ведь как? Сам вчера слыхал, похвалялась одна: «Герман придет, всех перевешает». И раньше слыхал. И выходит, не все базированные. Есть подосланные. Вон! — старик повернулся к карте. — Осталось-то до нас — шиш!
Он был или не совсем нормальный или подлец. А скорее всего и то у другое.
— Как ваша фамилия?
— Моя?.. Моя — Сахаров. Тут я... На берегу... Во-он...
— Хорошо, товарищ Сахаров, я сейчас же поручу проверить ваш сигнал.
Корней Павлович поднялся. Встал и старик. «Пожалуй, что ненормальный, — подумал Пирогов. — Ведь я даже не спросил, кого он подозревает».
— Проверьте, проверьте, — сказал Сахаров, медленно натянул шапку, снова подошел к карте. — Как прет, стерва. На вороных. Ничем не остановить. Ага?
— Остановят.
— Дай-то бог.
Отчего так гадко на душе. От очередных проводов? Или старик своими вздохами... Надо же, черт волосатый!
СУМАТОШНО мчалось время. Будто не было дня, — утро и сразу вечер. Утро — вечер.
Допоздна светились окна в райкоме партии и в райисполкоме. Жег керосин и Корней Павлович, чтоб как-то за счет ночи растянуть сутки, растянуть рабочее время.
Пришла телеграмма из управления. Научно-технический отдел подтверждал, что бумага от «бычка» и бумага, взятая у Козазаева, идентичны, а по дополнительным внешним признакам имеют много общего. Не исключено, что и тот и другой листы были в одном переплете, на это указывает одинаковый износ, а главное, сходство жировых отложений на поверхности.
Корней Павлович заперся в кабинете.
Два дня назад он справлялся у военного комиссара о Козазаеве. Тот подтвердил, что Козазаев действительно прибыл на излечение после госпиталя, о чем свидетельствуют документы.
Корней Павлович задал несколько пустяшных на вид вопросов, записал ответы.
Теперь, по получении телеграммы, он вынул записи. Дата прибытия минус дата убытия. Потянулся к карте, узнал расстояние. Получалось слишком много дней. Так много, что самому не понравилось. Один из этих дней совпадал с роковым для убитых на повороте в Ыло.