— Вернулись! Вчера! — радостно подтвердил Удоев. — Только повидать их никак не получится, дорогой!
— Как так? Ведь они у вас работают.
— Не работают! Не работают! — еще радостней объявил председатель.
— Как так? — тупо повторил Виктор.
— Конюх, мальчик этот, — впервые Удоев обнаружил свой акцент — в слове «мальчик» мягкий знак отсутствовал, — вчера прямо и уволился, напугался, значит, сильно. А полковник и не работал у нас никогда.
— Он же в съемочной группе как начальник трюкотряда числился.
— Правильно. Я его начальником послал. За Сережей присмотр обязательно нужен был. Сижу я, думаю — кого послать. И вдруг солидный человек приходит, на работу просится. Я его документы посмотрел, увидел, в каких он органах работал, обрадовался, и без всякого оформления направил на съемки. Как бы испытательный срок ему дал. А вчера он, когда вернулся, говорит: «Такая работа не по мне. Нервная очень». И ушел.
— Совсем?
— Совсем, совсем. Пожал мне руку и ушел.
— Был Серега и нет Сереги. Растворился в воздухе, — сказал Виктор.
— Да, жалко мне спортсменов. Пропадают ребята. — Удоеву понравилось словечко «совсем». Им и завершил сентенцию: — Совсем пропадают.
— Но, судя по вашему виду, вы — тоже спортсмен?
— Спортсмен, — с гордостью подтвердил Удоев. — В свое время союз выигрывал по вольной борьбе.
— А не пропали?
— Потому что я умный, Виктор Ильич, — объяснил свое везенье Удоев.
Виктор выкарабкался из кресла, встал. Встал и Эдвард Гурамович.
— Значит, ничем мне помочь не можете…
— Не могу, дорогой, не могу. Пойдемте, я вас провожу.
Вышли на солнышко. Оглядев свое хозяйство, Удоев предложил:
— На лошадке прокатиться не желаете, Виктор Ильич?
— А что? — завелся ни с того ни с сего Виктор, — прокачусь, пожалуй!
— Гришка! — крикнул служителю Удоев. — Подай Орлика!
Где вы, те два месяца в Тургайской степи, где ты, школа великого наездника Петьки Трофимова, где свист ветра и топот конских копыт под тобой?
Виктор, чуть коснувшись холки, взлетел на коня. Нашел стремена, разобрал поводья и вдруг, жестоко вздернув лошадь, залепил классическую свечку.
Развернувшись на двух задних, опустил передние, с места взял укороченным галопом. Мелькали терракотовые стволы сосен, стриженный кустарник, испуганные жирные амазонки. Хорошо. В конце аллеи, разбрасывая землю комьями, развернулся и помчался назад. Лихо осадил, эффектно соскочил, протянул поводья Удоеву и сказал:
— Спасибо. Сколько я должен кооперативу?
— Какой джигит! Какой джигит! — в восхищении мастерством наездника кавказский человек просто не мог слышать о каких-то деньгах. — Виктор Ильич, давайте к нам инструктором! На любых условиях!