— Да ничего я не подозреваю, просто не люблю, когда меня дурачат. Особенно вот так, бессмыслицей. Так, говоришь, у них с бумагами все в порядке?
Смирнов встал. Встал и Трындин.
— Все в полном ажуре, я и в райисполкоме проверял.
— Может, посмотрим, что там внутри? — предложил Смирнов.
— Давайте лучше арендаторов подождем. И с ними вместе, по закону. А то мало ли что, обвинят нас с вами в превышении полномочий.
— Вон как за вас взялись! — удивился Смирнов.
— Демократизация, — констатировал Трындин. — Так что же нам делать, Александр Иванович?
— Подождем малость, Юра, — решил Смирнов и пошел в дом — завтракать.
Позавтракал, и лег на диван с «Литературкой». Сквозь открытую балконную дверь пришел негромкий и мощный московский гул, сквозь который так хорошо дремать днем. Смирнов позволил «Литературке» упасть на лицо, вдохнул с удовольствием керосиновый типографский запах свежей газеты и задремал. Задремал, а затем уж и заснул.
Вместе вернулись (у подъезда встретились) Роман с Аликом и разбудили Смирнова. Убрали с лица усыпляющую газету, из горизонтального положения перевели в вертикальное (усадили) и попросили:
— Открой глаза, закрой ротик.
Смирнов безобразно зевнул и решил, что они — садисты.
— Обедать будем, — объявил программу совместных действий Алик.
— Да я только что завтракал! — возмутился Смирнов.
— По сравнению с вечностью действительно только что. Четыре часа тому назад.
— Это я столько спал? — удивился Смирнов.
— Старость — не радость, — посочувствовал ему Казарян, а Алик добавил:
— Сон алкоголика чуток и беспокоен.
Смирнов столь яростно потянулся, что свело шею. Покрутив головой, он встал и предложил:
— Пойдем свежим воздухом подышим.
Свежим-то воздухом — в Москве! Они стояли на балконе. Кругом — дымы, пары, клубы пыли, разноцветные облака черте-чего. Они стояли на балконе и смотрели на «Привал странников», которого не было.
— Имеются соображения ума? — спросил Смирнов.
— Ни хрена не понимаю, — признался Алик.
— Внутрь бы заглянуть, — сказал Роман.
— Хотел, — сообщил Смирнов. — Но участковый не позволил. Законник.
Что-то странное произошло внизу. Бросив трудовую вахту, зарысили вверх и налево дорожные рабочие, копавшие яму посреди мостовой, засеменили туда же предподъездные бабки, твердо убежденные, что бегут, даже от винно-водочной очереди недалекого продмага отделилось несколько нестойких. Всех тащил вверх и налево азарт любопытства. Явно было видно.
Оповещая о беде, закричали сирены — милицейская и «Скорой помощи». Торопливо переваливаясь на ремонтных колдобинах, от набережной мчались по переулку белый «Рафик» с красным фонарем на крыше и серая «Волга» с синим.